Анжелика вздрогнула от раздавшегося за спиной раскатистого
смеха Феррана. Она бросила через плечо быстрый взгляд и, когда ее спутник
затих, презрительно бросила:
— А ты в курсе, что Тартарус — это слегка не парк за твоим
домом, куда можно просто взять и пойти, когда вздумается?
— Я в курсе!
— Значит, тебя пригласили? — уточнила Анжелика.
Девчонка покачала головой.
— Нет, никто меня не приглашал. Это мое решение. Ну как,
поможешь мне?
— Ах вот в чем дело, твое решение, — покивала Анжелика. — Да
ты ненормальная... Помогать тебе — с какой стати?
— Вильям с Георгием отказались мне помочь, — улыбнулась
Катя. — Они боятся, что старейшины меня убьют. Но ведь ты этого не боишься,
правда?
Анжелика долго смотрела в глубокие серые, точно через завесу
дождя, глаза соперницы, потом спросила:
— Зачем тебе в Тартарус?
— Хочу повидать старейшин, — ухмыльнулась Катя.
Анжелика поднялась по ступенькам до двери своей квартиры и
нажала на кнопочку звонка.
На пороге тут же появился темнокожий красивый слуга, и
девушка сделала знак Феррану проходить. Когда же тот скрылся за дверью, она
захлопнула ее и вновь уставилась на рыжую оборванку.
— Положим, я могла бы помочь тебе убиться. Однако пока не
совсем ясно, что я с этого приобрету!
Девица вскинула брови.
— Меня не станет, разве не это тебе нужно?
— Слишком просто... так не бывает! Что ты задумала? —
Анжелика сложила руки на груди и воскликнула: — А не за Лайонелом ли ты
собираешься отправиться?
Девушка опустила глаза и Анжелика торжественно заключила:
— Угадала. — И поскольку соперница упрямо молчала,
продолжила: — Какая нетерпеливость, какое безрассудство...
Катя развернулась и стала молча спускаться по лестнице.
Анжелика досадливо скрипнула зубами и бросила ей вслед:
— Я подумаю!
Рыжая обернулась и обронила:
— Только не очень долго!
* * *
Черное и белое, как сливки и кофе, как мел и уголь, как день
и ночь. Они были такими разными, но в то же время как будто одним целым.
Он иногда дотрагивался до ее пальцев и в смятении опускал
ресницы. А в уголках ее губ от этих случайных прикосновений рождалась смущенная
улыбка.
Они собирали Любовь. Перед ними лежали пазлы и незавершенное
полотно. Неподалеку валялась белая коробка, а на ней черными буквами было
написано: «Собери Любовь». Ни картинок, ни подсказок — лишь два слова и десять
тысяч элементов, которые должны составить картину.
Катя сидела в гостиной на кресле, прижав к себе колени, и
смотрела на Йоро с Кирой.
Головы их едва не соприкасались, так близко друг к другу
сидели мальчик с девочкой. Они разговаривали очень тихо, словно боялись
помешать, или потому что хотели отгородиться от всего мира и быть наедине.
Странный набор пазлов Йоро нашел в своей бывшей клетке, возле
завершенной картины, которую он собирал еще будучи пленником. Это был
прощальный подарок Лайонела.
При мысли, что тот оставил Йоро о себе напоминание, хотел
сказать ему что-то важное, а ей лишь бросил слова: «Береги себя, будь сильной»,
Катя чувствовала острую, пронизывающую насквозь обиду. Никому в целом свете не
нужны были его слова больше, чем ей. Но именно для нее он поскупился.
Она жила среди огромного множества вещей — его вещей, но ни
одна из них не роднила ее с Лайонелом. Даже подарки он преподносил как что-то
совсем обыденное. Дорогущие платья от лучшего модельера оставлял в шкафу,
драгоценности — на туалетном столике. Ей же хотелось, чтобы у них было нечто
такое, что она могла бы, как любимую игрушку в детстве, просто обнять, прижать
к щеке или сжать в ладони. Но обладатель ледяных глаз не придал ни единому
предмету особого значения, как если бы не хотел оставлять следа.
Только напрасно. След он все равно оставил — в немом сердце,
где, подобно клейму, изящно выжег слово «Вечность».
— Ты так быстро догадываешься, куда вставлять деталь, —
заметил Йоро, перебирая пазлы.
Кира мягко ему улыбнулась и сказала:
— Когда у тебя есть цель, детали не так важны. Картина
сложится, ведь ты уже знаешь, какой она будет, а медлишь, потому что боишься
ошибиться. — Девочка присоединила еще одну деталь к готовому полотну и шепнула:
— Не нужно бояться.
Катя резко вскинула голову. Сколько раз ей уже казалось, что
разговаривая с Йоро, девочка говорит и с ней. С того дня, как они привели Киру
в дом, она и десятка слов лично Кате не сказала. Но у девушки складывалось
впечатление, что та иногда очень хочет с ней поговорить, однако по каким-то
причинам не делает этого напрямую.
Катя не слышала, что ответил Йоро, все ее мысли
сосредоточились на словах девочки.
«Действовать, нужно действовать, а не ждать», — твердила
Катя, нервно постукивая ногтем о поверхность подлокотника.
Она бесконечно задавалась вопросом: сколько будет стоить
трусость и слабость? Какова цена бездействия и глупого ожидания? С той минуты,
когда было открыто послание из Тартаруса, прошли ночь и день, наступил вечер...
Девушка медленно поднялась, сама не зная, что собирается
предпринять, и пошла к двери. На пороге столкнулась с Ксаной.
— Вам письмо. — Прислуга подала ей конверт, на котором было
размашисто написано «Дешевой кукле». Ни адреса, ни имени получателя не
значилось.
Катя метнула взгляд на Ксану и едко поинтересовалась:
— Интересно, как ты поняла, что это для меня?
Та лишь пожала плечами и, оборонив: «Почерк госпожи
Тьеполо», удалилась.
Девушка вскрыла конверт. Анжелика оказалась немногословна.
Она писала: «Если не передумала сдохнуть, будь сегодня в полночь на
Краснофлотском мосту».
Дыхание перехватило, Катя тщательно сложила листок и крепко
сжала в ладони.
— Как думаешь, — негромко произнес Йоро, — а какой будет
любовь на этой картине?
Девушка напряглась в ожидании ответа Киры.
— Безрассудной, — спокойно ответила та.
Катя улыбнулась и тихо выскользнула из комнаты. В своей
спальне она села за стол, положила перед собой белый лист и взяла ручку.
Долго-долго сидела, потом стала писать...
И закончила она просто: «У меня все замечательно! Мама,
папа, я вас очень люблю».
Затем положила в конверт, подписала его, наклеила марки и
оставила на столе.
Набирать с собой много вещей она не стала, взяла только
самое необходимое и покидала в рюкзачок, оставшийся от ее прошлой жизни. Туда
же положила бутылку с кровью.
