Парень вырвал у нее из рук костыль и поковылял к воротам.
Глядя ему вслед, Влад крепче сжал ее руку, и его слова прозвучали, как удары хлыста в воздухе:
— Предательство подобно краткой смерти. — Изумрудные глаза обратились на нее. — Только тот, кого предали, не знает, что впереди целая жизнь и смерть эта не настоящая. — Молодой человек отвел взгляд, невнятно пробормотав: — Всего-то лишь генеральная репетиция.
Раньше она могла лишь догадываться, что он ее осуждает. Теперь знала точно.
Хотелось кричать от обиды или хотя бы найти слова, объяснившие бы ему, почему она поступила так жестоко.
— Я не могу чувствовать то, чего не чувствую! — Голос задрожал, но ей было все равно. Всеобщее ежедневное осуждение измучило, и сейчас слова Влада стали чем-то вроде топора, обрушившегося на крышку гроба, где она похоронила все свои оправдания. — Тебе наверняка кажется, предавать легче, чем быть преданным, но это не так! Предательство — это боль двоих, кем бы ты ни был — палачом или жертвой! Может быть, боль у них разная, но кто придумал, какая из них сильней?! Причинять боль страшно! А страх невозможно любить! — Она попыталась отнять у него свою руку, но Влад не отпустил. Он повел ее за собой к воротам и, не глядя на нее, сказал:
— Для того чтоб причинить боль, нужно обладать силой. Жертвы обычно ее не имеют. Палачи сильнее духом.
— А почему они палачи? — запальчиво вскричала Катя. — Почему первыми наносят удар? Не оттого ли, что сами слабые… и боятся!
Он неожиданно улыбнулся и весело спросил:
— В адвокаты к дьяволу метишь?
Катя тоже улыбнулась, она и сама не заметила, как стала защищать каких-то мифических палачей. В действительности она думала лишь о себе. О своей слабости, о своем страхе и омерзительном безразличии, причиняющем боль.
Над головой раздалось пронзительное карканье. Хлопая черными крыльями, пролетел ворон.
Девушка резко остановилась. Они почти подошли к дороге, где ее чуть не убила фура.
— Что такое? — нахмурился Влад.
— Та птица, — махнула она рукой вслед ворону.
— Опять птицы, — вздохнул он.
— Нет, не то… — Она помедлила. — Этот ворон, он не такой, как все… Он…
Влад взял ее за плечи и, глядя прямо в глаза, проговорил:
— Ничего не бойся, я рядом, никто тебя не обидит.
— У него страшные глаза, — промямлила Катя, — такие… мертвые, голубые и…
Молодой человек вскинул брови.
— Голубые? — повторил он.
— Да, — закивала она, и, видя, что он серьезно воспринимает ее слова, выпалила: — Я видела его раньше, он испугал меня как-то раз, когда я пришла в колледж и…
— Знаешь что, — перебил ее Влад, чего раньше никогда не делал, — вороны бывают голубоглазыми, я сам видел таких! Они только на первый взгляд страшные, а на самом деле… не очень-то.
— Он меня преследует, — обиженно прошептала Катя, сообразив, что молодой человек даже не пытается ее понять.
Влад неестественно засмеялся:
— А может, тебе кажется?
Они перешли дорогу и углубились в тихий парк. Катя угрюмо молчала.
«Кажется мне! Ну конечно! И прыжки его в высоту мне кажутся, и то, что проникает в квартиру, а потом ни слова об этом! И люк… Все привиделось! Так бы и сказал, что я сумасшедшая, а не строил из себя непонятно кого!»
Она видела, как Влад нерешительно посматривает на нее, точно боясь заговорить, но нарочно решила ему не облегчать задачу.
— У тебя есть планы на Новый год? — наконец спросил он.
Сердце взмыло высоко-высоко и зареяло в свободном полете.
— Нет, — не раздумывая, ответила она.
— Я бы хотел пригласить тебя ко мне, отметить. — Голос прозвучал так, будто к его горлу приставили нож.
Катя удивленно повернула голову.
Влад пожал плечами, прибавив:
— Ты вроде хотела познакомиться с моим братом. Будут только близкие нам… люди.
— А твой брат не против?
— О-о-о, нет, он жаждет с тобой познакомиться.
— Ну хорошо, — Катя улыбнулась, — я приду!
Влад некоторое время шел, разглядывая снег под ногами, затем вскинул голову и решительно сказал:
— У меня необычная семья! Что-то может показаться тебе странным…
* * *
Катя нервно поправила перед зеркалом платье и посмотрела на стенные часы. Обе стрелки соединились на цифре десять. У нее в запасе оставалось еще полчаса. За окном грохотали петарды, разрывались в небе фейерверки, раздавались крики и смех. Родители два часа назад уехали к сестре отца, а Катя с того времени только и делала, что переодевалась.
«Нужно было спросить у Влада, как одеться, — казнила она себя, — интересно, будут ли другие девушки? Наверняка у его брата есть подруга…»
Разглядывая свое отражение, она приходила к выводу, что ее наряды слишком просты. Последнее платье из шкафа, темно-зеленое с велюровыми цветами, ей тоже не понравилось. Подол до колен показался слишком пышным, да и весь вид каким-то карнавальным. Круглый порез, низ подола, рукава до локтя были оторочены тонкими оранжевыми кружевами. Распущенные волосы мелкими кудрями как раз цвета этого самого кружева спускались до пояса, накрашенные тушью ресницы сделались огромными, точно лапы у водомерки.
— Какой ужас, — пробормотала Катя и только сделала шаг к шкафу, чтобы выбрать что-то из ранее приморенных нарядов, как в дверь раздался звонок. Девушка вздрогнула, метнулась к постели, где валялась юбка с кофтой, схватила их, потом бросила, попыталась расстегнуть молнию на спине злосчастного зеленого платья. Ничего не вышло, тогда она зачем-то побежала в родительскую комнату. Раздался еще один звонок, и лишь тогда, Катя пошла в коридор и посмотрела в глазок. За дверью стоял Влад.
Первой ее мыслью было не открывать, а сперва содрать с себя ужасное платье, но раздался третий звонок, и ей не осталось ничего иного, как отодвинуть железный засов.
— С наступающим! — Молодой человек шагнул к ней и прикоснулся холодными с мороза губами к ее щеке. Под расстегнутой курткой виднелся черный пиджак и белая рубашка. От официальности его вида дух захватывало. Рядом с ним Катя показалась себе еще более нелепой стилягой в своем зелено-оранжевом прикиде.
— Ты готова? — спросил Влад и с улыбкой признался: — Я уже давно приехал, сидел в машине.
— Готова, — пролепетала она, тщетно прижимая руками к бедрам пышный подол. — Сейчас…
Катя вернулась в комнату, бросила последний взгляд в зеркало и, тоскливо вздохнув, взяла пакет с подарками для Влада и его брата. Она целую неделю потратила на поиски, в итоге подарки ее радовали равно столько же, сколько карнавальное платье. Мать, как узнала о приглашении Влада, каждый день пилила, что следует приготовить салатов и взять их с собой. В конце концов в выходные Катя испекла небольшой тортик, и теперь он лежал в пакете вместе с подарками, вызывая у нее глубокое чувство стыда. Вспоминая сейчас мамины уговоры в течение недели, она не могла понять одного — как только поддалась на них? Тащиться в гости с едой — попахивало девяностыми, но слова родителей вроде «Хочешь выглядеть невеждой — пожалуйста», «Пойдешь нас позорить с пустыми руками», «Так принято» возымели эффект.
