Катя мечтала поскорее уйти, но вместо этого продолжала сидеть, обхватив ладонями теплую чашку, и жевать печенье.
Жучка улеглась возле стола, напоминая собой вертолет со своими тонкими лапами и массивным телом. Громкое пыхтение сбивало с мыслей, перемешивало их и, казалось, превращало в одно сплошное месиво из настоящего, прошлого и будущего.
Девушка терпеливо отвечала на вопросы бабы Вали о маме, папе, работе, погоде, сериале по первому, пока старушка не посмотрела на часы и не ахнула:
— Время-то! Давай-ка домой, заболтались мы!
При виде улыбки на морщинистом лице Катя в ответ несмело улыбнулась. Это был тот момент, когда ей становилось легче.
Пропахшую лекарствами квартирку она покинула с облегчением и очередным стыдом за него.
На улице стемнело, пошел снег. Мелкие белые мошки роились под грустно склоненными плафонами фонарей. За мыслями о старой бабе Вале и ее собаке девушка совсем позабыла свои страхи. Сейчас она ничего так не боялась, как стариться в компании уродливой собаки в маленькой квартире, пропахшей лекарствами. Ни за что на свете не хотела существовать от визита до визита родственников с их жалостью и лицемерными улыбками. И прощать их, потому что другого выхода просто нет.
Катя миновала проход между домами, подошла к своей парадной и даже взялась за дверную ручку, но с места так и не двинулась.
— Добрый вечер, — послышалось позади.
Она не сразу обернулась, и за те секунды, пока смотрела на блестящую дверную ручку, внутри пронесся целый ураган чувств: радость, сомнение, страх, волнение. Сердце — точно каучуковый мяч со всей силы швырнули в стену, оно отскочило, ударилось о другую и запрыгало — туда-сюда, туда-сюда.
— Добрый вечер, — оборачиваясь, ответила она, по-прежнему сжимая холодную дверную ручку.
Пауза затянулась. Катя не знала, следует ли ей спросить, что он здесь делает, или лучше подождать, пока сам объяснит.
А Влад смотрел на нее не мигая, как будто хотел загипнотизировать. Черные волосы были припорошены снегом, словно он несколько часов тут простоял, ловя снежинки. Без шарфа, в полурасстегнутой коричневой куртке — совсем как у мужчины со стоянки возле торгового центра.
Девушка отвела взгляд и спрятала окоченевшие руки в рукава пальто.
— Холодно? — обеспокоенно спросил он.
— Немного, — призналась она.
Снова повисло молчание.
— Я не мимо шел, — неожиданно произнес Влад, делая к ней шаг, — я…
Катя испуганно подалась назад и уперлась спиной в дверь.
Он замер.
— Не бойся, ладно? — Молодой человек спрятал руки за спину. — Я объясню… Постараюсь, если выслушаешь.
Она не сразу сообразила, что он вдруг перешел на «ты», и лишь кивнула.
Влад смущенно улыбнулся:
— Это трудно объяснить. Не подумай, что я сумасшедший… — Взгляд его из сосредоточенного резко стал изумленным, черные брови сдвинулись. Он вытянул руку и легко коснулся ее лба. — А что это?
— Ничего, — прохрипела она, — упала.
— Как?
— В дверь.
Молодой человек опустил руку. Она ждала, когда он снова заговорит, но он молчал и пристально смотрел на ее синяк.
— Ты говорил, трудно объяснить? — не выдержав, напомнила Катя, надвигая шапку ниже на лоб.
Он моргнул.
— Давай прогуляемся?
Катя замешкалась, и он понимающе улыбнулся:
— Да, верно, не стоит. — Его взгляд осторожно остановился на ее губах. Прежде никто не смотрел на нее с такой нежностью. К щекам прилило тепло, и кровь быстрее заструилась по венам.
— Ты мне понравилась, — негромко сказал Влад, — и я пришел в надежде случайно встретить тебя… или не очень случайно.
Она ожидала чего угодно, что он маньяк, инопланетянин, но ей даже в голову не взбрело, что она ему просто понравилась как девушка.
Не было похоже, будто признание далось ему тяжело.
«Возможно, это не самая трудная часть объяснений?» — предположила Катя — и не ошиблась.
Дальше ему стало заметно сложнее. Какое-то время он подбирал слова.
— Я бы хотел встречать тебя после работы. — Влад потупился. — Если ты узнаешь меня немного лучше, может быть, я тоже смогу тебе понравиться?
Первым ее желанием было сказать, что он тоже ей нравится, но вырвалось совсем другое:
— Встречай, если хочешь.
Он задумчиво улыбнулся:
— А ты? Ты сама хочешь?
На память пришли холодные голубые глаза, а в ушах зазвучал голос: «Так может, следует осторожнее выбирать новых знакомых?» Единственное, что ей следовало, это запомнить раз и навсегда страх, когда чувствуешь себя букашкой, которую кто-то могущественный может в любой момент задавить одним пальцем. Но, глядя в красивое бледное лицо Влада и ощущая на себе его нежный взгляд, она почему-то совсем не боялась. И думать о страхе ей не хотелось. Бесчувственный голос обладателя ледяных голубых глаз заглушил другой, громче и четче: «Ты мне понравилась». Ему так легко было верить. Как в хороший сон, пока не проснешься, или в ясный день, пока не нахмурится небо.
— Хочу, — честно ответила Катя.
Снег усилился. За пределами козырька было белым-бело. Снежинки у нее на шарфе от горячего дыхания превратились в россыпь капель, а на волосах Влада белый покров так и не растаял.
«Как странно, — подумала девушка и тут же себя отругала: — Если ко всему цепляться, так ничего хорошего не выйдет. Он наверно, бедняга, долго уже тут торчит, замерз, хоть и вида не подает».
— И давно? — нерешительно посмотрела на него Катя.
— Давно? — непонимающе переспросил Влад.
Она покраснела.
— Давно нравлюсь?
Он улыбнулся как будто с облегчением.
— Больше двух месяцев.
Девушка шумно выдохнула:
— Месяцев!
Влад пожал плечами.
— Я не был уверен… — Он не договорил и умолк.
«Не был уверен, что я ему нравлюсь, или в чем-то еще? Но ведь он совсем меня не знает! И я его не знаю».
— Некоторые вещи я не смогу сразу объяснить, — нехотя признался он, — Но позже…
— Катя! — раздался мамин голос. Из белого марева вышли заснеженные фигуры родителей.
— А ты чего тут?… — Мать осеклась и с интересом уставилась на молодого человека.
— Здравствуйте, меня зовут Влад, — спокойно представился он, но руку для рукопожатия ее отцу не протянул.
— Здравствуйте, — растерялась Валентина Васильевна.
— Мои родители, — быстро проговорила Катя и распахнула перед ними дверь, пообещав: — Я сейчас приду.
