Прошло полтора месяца с тех пор, как я столкнулся с Сэм и Хоуп на автостраде. С одной стороны, время промчалось быстро. Можно сказать, в мгновение ока. С другой стороны, прошла целая жизнь. Маятник эмоций описал полную дугу.
Я встал перед зеркалом с наполовину выбритым лицом и глубоко вздохнул. Мой развод будет оглашен в полдень, и я стану свободным человеком. По закону. Энди выпустили сегодня утром, но я не знал, куда она направилась и чем собирается заниматься. Узы были разорваны, и я больше не чувствовал себя ответственным за нее. Мне было известно, что у нее нет ни денег, ни машины, но это больше не было моей проблемой. В какой-то момент я решил, что в следующие несколько дней она свяжется со мной, чтобы забрать свои вещи, и тогда мы согласуем график ее встреч с Броди. Но я не слишком беспокоился об этом. Броди находился под моей опекой, поэтому все будет согласовано на моих условиях. Я твердо решил двигаться дальше. Перевернуть новую страницу. И в данный момент я занимался именно этим.
Я надел спортивный пиджак, обмахнул шляпу, подхватил ключи и вышел на улицу.
Прямо навстречу Энди.
Она стояла на крыльце, глядя на опустевшее пастбище. Выцветшие джинсы, сандалии, блузка на бретельках. Когда я открыл дверь, она повернулась со слабой улыбкой.
– Привет.
Она протянула руки.
– Я не задержусь надолго, я только… – Она помедлила. – Как там Броди?
– В основном хорошо. Он неплохо справляется. Дампс отвез его на родео, они скоро вернутся. Просто дай мне знать, когда ты хочешь видеть его. Я знаю, он хочет проводить время с тобой. Так что мы что-нибудь придумаем.
Она попятилась, скрестила руки на груди и отвернулась.
– Ты можешь в любое время забрать свои вещи. Я не менял ключи. – Она кивнула. – У тебя есть где остановиться?
– Джилл разрешила мне немного пожить у нее. Пока я не устрою свои дела.
Джилл Сиверт была ее самой старой подругой.
– Она всегда хорошо относилась к тебе.
– Она самая лучшая. – На дорожке стоял старый «форд». – Это ее машина, она разрешила мне попользоваться. – Энди посмотрела на меня. – А ты хорошо выглядишь.
Она отодвинулась в сторону, открывая дорогу к моему автомобилю, и сказала мне в спину:
– Броди сказал, что ты продал «корвет».
– Да. – Я сделал еще один шаг.
Она посмотрела на пастбище:
– Где же стадо?
Она знала ответ, но я полагал, что ей нужно было задать этот вопрос.
– Я выплатил часть долга перед банком.
– Ты продал стадо?
– Либо коровы, либо мое ранчо.
Мне очень хотелось уехать. Я посмотрел на часы.
– Мне пора…
– Пожалуйста, Тай!
Я остановился и повернулся к ней. Энди глубоко вздохнула, покачала головой и вымученно улыбнулась.
– Я так долго репетировала эту речь, что теперь не могу вспомнить.
Я еще раз взглянул на часы:
– Мне пора, Энди. Я действительно опаздываю.
Она посмотрела в сторону реки, где паслись Кинч и Мэй.
– А где мистер Б.?
Я указал на крест, воздвигнутый на вершине холма.
– Как… Что случилось?
– Нога провалилась в земляную дыру. Мы ничем не могли ему помочь.
– И Броди…
– Он тяжело переносит это.
Крупная слеза сползла по ее щеке. Я смотрел на нее.
– Энди, ты спала с другим человеком, не так ли? Я никогда этого не делал. Никогда не делил нас с кем-то еще. Так что теперь поздновато думать о том, кто тут горюет.
Она кивнула и попятилась.
– Я это заслужила. И даже более того. – Тем временем я уселся за руль и захлопнул дверь. Она стояла рядом до тех пор, пока я не опустил окно.
– Пожалуйста… Можно я еще кое-что скажу?
Я ждал. Она закусила губу. Опять слезы, но никакой косметики, никакой расплывшейся туши. Мне уже приходилось видеть это раньше. Я заглушил двигатель и посмотрел ей в глаза.
– Энди, я десять раз приезжал туда, – тихо произнес я. – Одиннадцать, если считать последний. Я сидел внутри старого пня и смотрел, как ты пьешь кофе и бегаешь трусцой. Сбрасываешь вес. Улыбаешься Эрлу. Потом, когда темнело, я проходил через лес, залезал на большой валун и смотрел, как ты плаваешь по вечерам. Я лежал так близко, что мог дотянуться до тебя. Пересчитать веснушки. Я десять раз это делал, и знаешь, почему?
Теперь слезы лились ручьем, нижняя губа дрожала. Осознание наконец пришло и всем весом обрушилось на нее. Ее плечи поникли. Я понимал язык ее тела, но не мог избавиться от боли. И гнева.
– Мне была нужна причина. Хотя бы одна причина для того, чтобы не подписывать эти бумаги. Любая причина. – Я покачал головой. – Я сидел там, оглядываясь на нашу жизнь, и мог видеть каждое событие из прошлого. Даже Эрла. Потому что я видел свою роль в них. Как мои поступки создали ту женщину, которой ты стала. Но каждый раз, когда воспоминания приходили ко мне и сталкивались с той, кем ты стала, я не находил никакой причины. Все, что я мог предъявить за время, проведенное там, – это сигарета, которую я даже не выкуривал. Потом я садился в автомобиль и уезжал домой, где обнаруживал, что ради сохранения этого… – я обвел взглядом пустынное ранчо Бэрс, – …мне придется отдать все, что было дорого для меня. Потому что ты все пустила на ветер за каким-то игорным столом. И как бы я ни старался, но не мог объяснить это мальчику, чья жизнь перевернулась вверх дном, но который отказывался понимать, почему его отец больше не хочет жить с его матерью. И каждый раз, когда я смотрел на его лицо, то видел его глаза, потому что ты дала их ему. Три года я держался и надеялся, но моя надежда иссякла. – Я постучал по своей груди. – Я ношу эту футболку ради сына, который думает, что она защищает меня от пуль… но она не защитит даже от дождя.
Я завел двигатель на нейтральной передаче. Когда я снял машину с ручного тормоза, Энди протянула руку. Она что-то держала.
– В самом деле, Энди, мне ничего не нужно от тебя.
– Пожалуйста.
Я покачал головой.
– Пожалуйста, Тайлер.
Я раскрыл ладонь. Она разжала пальцы, и оттуда выпали десять плотно скрученных, но так и не выкуренных сигарет.
Она отступила назад и уставилась в землю. Я смотрел на сигареты. Они были влажными от ее ладони. Некоторые более хрупкие, чем остальные. Я сглотнул и произнес:
– Энди, я долго любил тебя. И до сих пор люблю. Но мне тоже больно. Такое… нелегко пережить.
– Прости меня за все. – Она отвернулась. – И за некоторые вещи я извиняюсь больше, чем за другие.
Мне хотелось рассердиться. Хотелось накричать на нее. Причинить ей такую же боль, какую она причинила мне, но к чему бы это привело? Что хорошего могло бы получиться из этого? Когда-то она была моей женой и лучшим другом. Матерью моего сына. Что может облегчить такую боль?
