Я нахмурилась.
– Извините, Марк, что потратила ваше время, но этот дом не продается. Не потому, что я не хочу его продать, поверьте мне, а потому, что не могу. Условия завещания весьма специфичны. Я имею право использовать средства на реставрацию дома, но в течение года не могу продать ни сам дом, ни его содержимое. Так что, если вы не хотите, чтобы я помогла вам найти другой дом, боюсь, вам придется вернуться через год.
Он задумался, сосредоточенно глядя на свои руки.
– Но, если этот дом вам не нужен, вас не могут заставить его взять, верно?
– Юридически – да, не могут. Я могу от него отказаться, и пусть юристы выясняют, кому он теперь принадлежит. Но это может занять годы. – К тому же, хотела добавить я, поступи я так, я никогда не узнаю, что случилось с матерью мистера Вандерхорста. Эта мысль стала для меня неожиданностью. Сентиментальность мне не свойственна Я привыкла воспринимать старые дома в историческом районе в первую очередь как деньги. У меня и в мыслях не было, что в один прекрасный день я соглашусь искать ответ для мертвого старика.
Марк снова сложил пальцы домиком.
– Понятно. В таком случае вам придется начать показывать мне другие дома.
Я испытующе посмотрела на него.
– Марк, прежде чем мы продолжим наш разговор, я серьезно спрашиваю: почему ваш выбор пал именно на меня? Мне известна ваша репутация в сфере недвижимости. Наверняка у вас есть свои риелторы, которые знают ваши потребности лучше, чем я.
Он даже не моргнул.
– Конечно. Но они не знают Чарльстон и его исторические районы и дома так, как знаете вы. Вы известны как настоящий профессионал, и если я чему-то и научился за годы в деловом мире, так это тому, что, когда вам нужно что-то сделать, всегда следует обращаться к лучшему.
Я зарделась от его похвалы.
– Что ж, спасибо. Надеюсь, вы не будете разочарованы тем, что я могу вам предложить. – Я выпрямилась, довольная тем, что не потеряла клиента. – Более того, я уверена, мы непременно найдем что-то с не менее интересной историей, нежели дом Вандерхорста, но, надеюсь, с меньшим объемом реставрационных работ. – Я подтянула к себе блокнот и вновь подняла перо. – Отлично. Для начала хотелось бы знать, какая площадь дома вас интересует и сколько спален и ванных комнат?
– К сожалению, – взглянув на часы, ответил Марк Лонго, – у меня назначена еще одна встреча, которую мне никак нельзя пропустить. Почему бы не продолжить наш разговор позже? – Он улыбнулся. – Например, завтра вечером за ужином?
Поймав себя на том, что сижу разинув рот, я поспешила его закрыть. Я почти не сомневалась, что речь идет о свидании, но Марк сидел перед моим столом, и я была лишена возможности притвориться, будто сверяюсь со своим пустым графиком.
– Я… ах, да. Завтра вечером я свободна.
Он встал и, взяв мою руку в обе свои, пожал ее.
– Тогда я заеду за вами в семь часов. Вам нравится «Магнолия»?
У меня словно камень свалился с души. Слава богу, что это будет не «Черная борода».
– Это один из моих любимых ресторанов. Тогда увидимся в семь. Вы знаете адрес.
– Не надо меня провожать. Было приятно познакомиться с вами, Мелани. С нетерпением буду ждать часа нашей встречи.
Я проводила его взглядом, уже прикидывая, что мне надеть. А затем, откинувшись на спинку стула, подумала, сколько суматохи принес в мою жизнь этот старый дом, и, самое главное, благодаря ему я во второй раз за много лет отправлюсь на свидание.
Когда я около девяти часов вечера вернулась домой, дом был пуст. Миссис Хулихан оставила для меня на плите ужин в обернутой фольгой тарелке в розочку. Мне бросилось в глаза, что куски защитного пластика под изгибом лестницы закреплены липкой лентой. А на нижней ступеньке валялись бумажные маски, вроде тех, что носят стоматологи, и наждачная бумага. Похоже, кто-то заглядывал в мой график работ – первая балясина была расчищена до первоначального дерева. Я взглянула на перила и подсчитала. Оставалось очистить еще около десяти таких штук. Вручную. При мысли обо всей этой работе из моей груди вырвался горестный вздох. И это ведь только внутри.
Гулко шагая по пустому дому, я вышла в фойе и задумалась о том, сколько всего предстоит сделать снаружи, а по словам Софи, предстояло сделать немало. Впрочем, я не имела права что-то менять во внешнем облике дома, включая полную замену крыши, пока не получу добро от пресловутого Бюро архитектурного надзора. К счастью для меня, Софи сказала, что возьмет на себя все три части процесса подачи заявки. Я же пока буду сидеть под протекающей крышей и мысленно рисовать на участке, где сейчас стоит дом, магазин или автозаправку. Так что, может, оно даже к лучшему, что Софи взяла переговоры с Бюро на себя.
То, что осталось от люстры, прислонили к стене в фойе. Кропотливая работа по собиранию разлетевшихся хрустальных подвесок заняла большую часть прошлой ночи. И все же, шагая по затертому мраморному полу, я слышала под ногами хруст мельчайших частичек – своеобразное напоминание о катастрофе прошлой ночи и призраке женщины, которая исчезла почти в тот же момент, что и появилась.
Не в состоянии найти в себе силы разогреть ужин в духовке, я съела его холодным. Судя по всему, мистер Вандерхорст не знал о существовании такой вещи, как микроволновка – его кухня и бытовая техника остались где-то на уровне 1970-х годов, вместе с системами отопления и кондиционирования, а также водопроводом.
Убедившись, что входная дверь заперта, я поставила будильник и, едва передвигая от усталости ноги, поднялась наверх. После непродолжительной войны с кранами, чтобы не быть ошпаренной кипятком, я смогла принять теплую ванну и без травм почистить зубы.
К десяти часам я была в постели. Не гася свет, я какое-то время лежала, прислушиваясь к тишине вокруг: похоже, сегодня я была одна. Увы, сон не шел. Я беспрестанно ворочалась, слыша, как часы бьют каждую четверть часа. Кстати, нужно спросить Джека, что он обнаружил на сделанных им снимках. Когда часы пробили одиннадцать, я резко села. На краю моего сознания внезапно возникла мысль, а вместе с ней и отчетливое ощущение, что мысль эта исходит не от меня.
Фотоальбом. Я села на край кровати и напрягла слух, пытаясь услышать голос, который, я была уверена, раньше никогда не слышала. Я вспомнила, что, будучи ребенком, до того, как я научилась игнорировать такие вещи, стоило мне прислушаться, как я все время слышала очень тихие, еле слышные голоса, как будто кто-то оставил в дальней комнате включенное радио. Но сегодня я слышала лишь тишину и мысль, пульсирующую в моей голове. Фотоальбом.
Надев халат и тапочки, я направился к гостевой спальне, включая на ходу все до одной лампочки. Независимо от того, сколько раз я их лицезрела, мне всегда было легче видеть мертвых людей при свете.
Я медленно приоткрыла дверь и, прежде чем войти, просунула внутрь руку и включила свет. Старый потолочный светильник моргнул и погас, словно говоря, что комната предпочитает темноту. Треугольник света из прихожей действовал как театральный софит: его лучи падали на кровать, подсвечивая темный балдахин и – в центре старого комковатого матраса – фотоальбом Луизы.
