Наконец Бузи нашел очки и прочел мелкий шрифт. Справа вверху от чертежей архитектора в небесах над изображениями деревьев витали логотип компании и список из пяти ее партнеров. Имя «Дж. Ф. Пенсиллон» стояло четвертым. Бузи даже не удивился. От людей вроде Джозефа иного и ожидать не приходилось, от людей, для которых на пути к реализации бизнес-проекта можно было презреть кровные узы и даже пренебречь вкусом. Джозеф заявлял, что ему нравился дом Бузи, он даже находил его «очаровательным». Теперь Бузи стало ясно, что мальчишку очаровывала цена виллы, а на цену очарования он был готов наплевать.
За фотографией обеих старых вилл и рисунком новых корабельных апартаментов располагалась модель в масштабе всего проекта, незаметная с первого взгляда. Она была сделана умно и во всех подробностях. Художественно, что и говорить. И реалистично, хотя ничто и не двигалось, даже белые барашки волн, набегающих на берег. Каждый выставлявшийся на продажу дом имел кодовую раскраску в соответствии со стоимостью и количеством комнат – в диапазоне от серого, обозначавшего «весьма доступное жилье» до золотого. Казалось, что «Роща» являлась не просто стройкой на берегу океана, а обширным проектом, распространявшимся и на территории за крутым склоном над виллами, на то, что было единственным диким местом, остававшимся в городе, на низкорослый лесок с его древними шрабами и деревьями, его подлеском, множеством диких животных, его мальчиком. Большинство деревьев, видимо, подлежало вырубке и использованию, где возможно, для сооружения каркасов (в этом, несомненно, и состояло участие Джозефа: «по предварительной договоренности», «лесоторговец для столпов общества»), хотя часть деревьев вроде бы еще стояла зубчатой кромкой в качестве украшения и для создания тени обитателям «специальных коттеджей» и «семейных владений», которые будут завершены, как обещалось, в течение двух лет. «Строения будут разрешены к продаже после первого сентября. Советуем не откладывать заявки. Мы предполагаем структуру цен от…» И опять тело Бузи сотряслось от тяжести и громкости его «оха». Сколько-сколько? Это что за люди могут позволить себе такие расходы? Какие доходы имели в виду застройщики и его племянник?
«Роща», судя по модели, имела широкую центральную улицу, которая через охраняемые ворота вела прямо в город. Коттеджи и дома располагались в тупичках, исключительно приватных и расположенных под таким углом, чтобы из каждого открывался вид на океан, но панорамные виды открывались только из наиболее крупных вилл (ценовой диапазон «Золотой плюс»), расположенных на возвышенностях. Лучшие виды можно было получить за дополнительную плату. Менее заметная служебная дорога петляла вокруг всех зданий. Еще одна узкая приватная полоса с реверсивным движением шла по крутому склону и мимо ухоженного символического леска из раскрашенного «Фоамекса»
[12] и через другие охраняемые ворота. Она выходила в классический сад у берега перед тем местом, где прежде стояла вилла Бузи.
Бузи еще раз подался вперед разглядеть, где на макете находится его дом. Вернее, где находился. Он видел перед собой такое изобилие подробностей, такую законченность авторского замысла, что на мгновение подумал, не вышел ли он только что из состояния комы – возможно, еще одно подтверждение того, что у него бешенство, – и обнаружил, что потерял полгода или около того, а за это время его дом снесли. «Она идет на снос, – сказала студентка. – Она идет на снос». Его вилла теперь прибавила в высоте, обрела крышу-палубу и балконы. Квартиры, купаясь в солнечных лучах, плыли в сторону океана. На парковке набережной стояли макеты автомобилей. И не каких-нибудь, а либо мощных седанов «паначе», либо выставлявших себя напоказ спортивных кабриолетов.
Но изготовитель макетов в одном случае переборщил. Только наделенные грандиозным поэтическим воображением архитекторы могли надеяться, что им под силу облагородить океан, а потому океан остался цел и невредим. Правда, галька на этом идеальном берегу была убрана и вывезена. Вместо нее волшебным образом, добытая со страниц жульнической туристической брошюры, протянулась полоса соломенно-желтого песка и возник ряд многоцветных солнцезащитных зонтов на коктейльных соломинках. Будущие обитатели «Рощи», кто бы они ни были, никогда не проснутся ночью и не услышат звук перекатывающихся камушков на берегу, как много раз в своей жизни слышал его Бузи, как его слышала Алисия на протяжении их совместных более чем двадцати лет. Он театрально покачал головой, давая понять зонтикам и песку, насколько они неуместны здесь. Он был поражен и подавлен, но еще и неожиданно испуган: это был знак. Изображение крылатого амурчика на корзине воздушного шара под огненной печатной полосой туч вследствие какой-то хитрости преломления отражалось в зеркальном стекле за макетом, хотя стоило ему чуть шевельнуть головой, как амурчик исчез и небо стало необитаемым. Но Терина продолжала отражаться в стекле. Она выглядывала из двери магазина под навесом, шея ее была чуть вытянута вперед, словно она опасалась дождевых капель, хотя и находилась под защитой навеса. Она смотрела на спину Бузи, словно отряженная сыном подглядывать за зятем. Мамочка и сынок действовали по какому-то плану, имея целью отделить владельца от его собственности, это ему было очевидно. Он ни секунды не сомневался. Теперь ей предоставлялся шанс. Какой? Возможно, соблазнить его. Одежда на ней явно была неподходящей для смены бинтов на ранах. И потом, она держалась с ним более интимно, чем подобало родственнице ее лет, – все эти дела с его руками на ее коленях, близость ее тела к нему, изысканная одежда, умопомрачительный запах. Все эти нежные услуги, целебные мази и бинты – она накладывала их с чем-то меньшим, чем любовь. Это были смягчители, увлажнители, примочки, призванные склонить его к продаже.
Он сразу же представил себе ее убедительные аргументы в пользу того, что он должен продать семейный дом: «Ты вырос из него, дорогой Альфред»; «Ты получишь за это кучу денег»; «Тебе следует переехать сейчас, пока силы есть»; «С возрастом тебе будет все труднее справляться со всеми этими лестницами»; «Дом пора отремонтировать; его съели ветер и соль»; «Здесь небезопасно – так близко к лесу»; «В следующий раз твое лицо расцарапает не кот, а кто-нибудь похуже. Почему ты не хочешь его продать? Джозеф наверняка с радостью тебе поможет. У твоего любящего племянника есть план сделать твою жизнь безопасной и удобной».
«Но мне и так безопасно и удобно», – громко сказал Бузи.
Его слова отлетели от стекла с чуть выпуклым отражением на мгновение располневшей, одетой слишком ярко для тайного наблюдения Терины, которая все еще пряталась на противоположной стороне улицы. Он театрально-отвлекающим маневром – ударил по стеклу и повернулся, чтобы бросить ей вызов, но пока он ударял по стеклу и поворачивался, она исчезла, как волшебница. Он только услышал постукивание ее каблучков, но решил непременно встретиться с ней через день-другой. Теперь он будет охотиться на нее, а не она на него. Пройдет не так уж много времени, и постукивающие каблучки придут к его двери. Бузи предвкушал то упоение, которое охватит его, когда он ответит ей «нет», откажет, не примет ее предложения. Лесок не станет «Рощей», ответит он ей. Пока он жив и в силах не дать свою подпись.
