Она не ответила.
– Это просто наблюдение.
Меня разозлило ее молчание.
– Может, поешь? Тебе станет лучше. Ты можешь встать? Ты можешь… снова вернуться к жизни?
– Нет, – сразу ответила она, точно сама только об этом и думала. – Не могу. Сама не знаю, почему. Просто не могу.
Она по-прежнему лежала спиной ко мне, и тут ее плечи начала сотрясать легкая дрожь.
– Тебе холодно? – Я натянул ей на плечи одеяло. Потом откинулся на спинку стула. – Я посадил полосатые петунии, которые ты любишь. Вот! – Я достал из кармана пластиковые бирки с названиями рассады и рассыпал их по кровати. – Мам, смотри, сколько разных цветов я посадил. Даже сладкий горошек.
– Сладкий горошек? – переспросила мама.
Вообще-то я не сажал сладкий горошек. Не знаю, почему я ей это сказал.
– Да, сладкий горошек. И подсолнухи!
Я и подсолнухов не сажал.
– Подсолнухи знаешь, на какую высоту вымахают!
Она повернулась и посмотрела мне в лицо. Ее глаза ввалились в серые круги морщин.
– Мама, мне надо с тобой поговорить.
– О подсолнухах? Джо, они же будут заслонять от солнца остальные цветы!
– Наверное, я их пересажу в другое место. Мне надо с тобой поговорить!
Ее лицо сразу осунулось.
– Я устала.
– Мам, у тебя спрашивали про ту папку?
– Что?
Она с нескрываемым испугом уставилась на меня, ее глаза буквально буравили мое лицо.
– Не было никакой папки, Джо.
– Нет, была. Папка, за которой ты уехала в тот день, когда на тебя напали. Ты сама мне сказала, что тебе надо съездить за папкой. Где она?
Выражение испуга на ее лице теперь сменилось явным ужасом.
– Ничего я тебе не говорила! Ты это выдумал, Джо!
Ее губы дрожали. Она свернулась калачиком под одеялом, прижала сухие кулачки ко рту и зажмурилась.
– Мам, послушай. Ты хочешь, чтобы мы его поймали?
Она раскрыла глаза, теперь похожие на черные дыры. Но она не ответила.
– Послушай, мама. Я его найду и сожгу заживо! Я его убью за тебя!
Мама вдруг резко села в кровати, точно ее разбудили, точно она восстала из мертвых.
– Нет! Только не ты! Не смей! Джо, ты должен мне обещать! Не ищи его. Не делай ничего.
– Нет, мам, я буду его искать.
Этот мамин внезапный выплеск энергии словно повернул внутри меня выключатель, и я с еще большим азартом продолжал ее подначивать.
– Я это сделаю. И ничто меня не остановит. Я знаю, кто он, и я его прищучу. И ты меня не остановишь, потому что ты все время лежишь и не можешь выйти из дома. Ты сидишь тут как в клетке. Здесь воняет! Ты хоть чувствуешь, как здесь воняет?
Я подбежал к окну и уже собрался поднять шторы, как мама заговорила.
– Остановись, Джо!
Я обернулся. Она сидела на кровати. Кровь отхлынула от ее лица, и кожа болезненно побледнела. Но она глядела на меня в упор и говорила твердым, командным тоном:
– А теперь ты послушай меня, Джо. Не смей приставать ко мне со своими расспросами, не смей меня шантажировать. Предоставь мне думать о том, о чем я хочу думать. Мне нужно исцелиться любым доступным мне способом. И прекрати задавать мне вопросы и не заставляй меня тревожиться! Ты не будешь его искать. И довольно меня запугивать, Джо! Я натерпелась столько страху, что мне на всю жизнь хватит. Не умножай мой страх. И не умножай мои печали. Не хватало, чтобы и ты еще в этом участвовал.
Я стоял перед ней, снова чувствуя себя малым ребенком.
– В чем в этом?
– Вот в этом! – Она махнула рукой на закрытую дверь. – Хватит ко мне приставать! Найти его, не найти его. Кто он такой? Ты понятия не имеешь! Никто. Ты его не знаешь. И никогда не узнаешь. Дай мне поспать.
– Хорошо, – сказал я и вышел из комнаты.
Я медленно спускался по лестнице, чувствуя, как меня охватывает ожесточение. Я догадался, что она знала, кто совершил над ней насилие. Ясное дело, она что-то скрывала. Догадка, что она знала своего насильника, была как удар под дых. У меня заболели ребра, перехватило дыхание. Я пересек кухню и через заднюю дверь вышел на солнцепек. Я ловил губами солнечный свет, как воздух. Такое было состояние, словно я долго был заперт в одной комнате с разбушевавшимся покойником. Меня обуяло желание вырвать все посаженные цветы или втоптать их в землю. Но тут ко мне подошла Перл, и моя ярость сразу развеялась.
– Ты умеешь играть в «принеси палку»? Давай научу!
Я отправился к краю двора, чтобы найти там палку. Перл трусила рядом. Я присел над кучей палок, выбрал одну и выпрямился, чтобы бросить ее подальше, но тут перед моими глазами взметнулось мохнатое пятно, и в следующий миг неведомая сила вырвала палку из моих рук. Я резко развернулся. В нескольких шагах от меня стояла Перл с палкой в зубах.
– Брось! – приказал я. Ее волчьи уши прижались к голове. Я разозлился. Подошел к ней и ухватился за палку с намерением вырвать из собачьей пасти, но Перл издала весьма красноречивое рычание, так что мне пришлось отпустить палку.
– Ладно, – миролюбиво сказал я. – Будем играть по твоим правилам.
Я отступил на несколько шагов назад и поднял с земли другую палку. Размахнулся, чтобы ее бросить. Перл выпустила из пасти свою палку и бросилась ко мне с явным намерением отхватить мою руку по плечо. Я уронил палку. И как только палка упала, собака удовлетворенно ее обнюхала. Я сделал еще одну попытку: нагнулся и уже ухватил было палку пальцами, как Перл оказалась рядом и сомкнула клыки на моем запястье. Я медленно выпустил палку. У нее были настолько мощные челюсти, что она без труда перекусила бы мне кости и сухожилия. Я стоял, опасливо поглядывая на нее. В руке у меня ничего не было. Она отпустила мое запястье. На коже остались отметины от ее зубов, но она, правда, не укусила и не поцарапала меня.
– Как я понимаю, ты не хочешь играть в «принеси палку».
Тут подъехал отец и вытащил из багажника очередной картонный ящик с дорогущей рассадой. Мы отнесли рассаду на задний двор и разложили вдоль огородной грядки. Весь оставшийся день мы убирали с грядки старую солому, вскапывали и рыхлили чернозем. Мы выбрали отмершие корни и засохшие стебли, размельчили слежавшиеся комья земли, так что почва снова стала пышной и рассыпчатой. Под верхним слоем почвы земля была влажная и жирная. Мне уже начало нравиться мое занятие. Вскопанная почва впитала всю мою ярость. Мы вынули саженцы из горшочков, аккуратно расправили их корни и, посадив в вырытые ямки, присыпали землей вокруг. Потом притащили несколько ведер воды, полили свежие посадки и стали любоваться плодами нашего труда.
Отец вынул из нагрудного кармана сигару, затем взглянул на меня и убрал сигару обратно.
