Мальчик невозмутимо пожал плечами.
– А ребенка оставить здесь, – как само собой разумеющееся, высказал он. – Полиция с ним разберется. А вот тебе и твоей матери надо бы поскорее собирать манатки и уходить. Сейчас же, прямо ночью. И идти отсюда как можно дальше. Я не скажу ни одной живой душе. – Пальцами он показал, как застегивает рот на «молнию», и в мрачном ожидании уставился на Мелоди.
У девочки заколотилось сердце. Ее большой секрет не напоминал уже эффектный сюрприз – скорее он походил на быстро расползающийся гибельный яд. Мелоди и в голову не приходило, что маму могут посадить в тюрьму. Она лишь представляла, как та расстроится, если у нее заберут ребенка. Но если мать окажется в тюрьме – и если Кена тоже посадят, – то кто тогда станет заботиться о ней, о Мелоди? То ли ей понадобится ехать в Америку и спать в одной комнате с горничной, не ходить в школу и донашивать старую потрепанную одежду, точно Золушке? Или, может, придется отправиться в Лондон, к печальной тете Мэгги – что, в целом, было бы не так уж плохо, хотя у них в доме тоже нет для нее отдельной спальни, и кончится тем, что Мелоди придется спать там на полу, а дом тот вовсе не такой чистый и роскошный, как у папы в Голливуде. Еще была, конечно, тетушка Сьюзи, у которой имелось достаточно места, чтобы поселить Мелоди, – но та совершенно далека была от детей и не знала, что с ними делать. Или можно было бы остаться здесь, с Грейс и Мэтти с Сетом – но этого Мелоди наверняка не разрешат, поскольку они ей вовсе не родственники.
Девочка тяжело вздохнула и вновь посмотрела на Мэтти.
– Ты прав. Пойду ее разбужу.
Мама уютно свернулась рядом с ребенком на узенькой односпальной кровати, и если бы не знать ситуацию получше, можно было бы восхититься этой картинкой любящей матери и дитя, что безмятежно спят рядышком, вдыхая дыхание друг друга.
Когда дверь в спальню открылась, Джейн сразу шевельнулась и, проснувшись, резко приподнялась в постели.
– Тш-ш-ш! Не разбуди малышку!
– Мама, нам надо уходить, – сказала ей Мелоди. – Сейчас же надо уходить. Мы уже знаем насчет ребенка. И все уже об этом знают. И если мы сейчас же не исчезнем, то они вызовут полицию, и тебя с Кеном посадят за решетку!
– Мелоди, что ты такое говоришь?
– Они вызовут полицию! И тебя посадят в тюрьму! – в отчаянии закричала она, дергая маму за руку. – Как ты не понимаешь, мама?! Неужто ты не понимаешь?
Джейн досадливо поморщилась и высвободила руку из цепкой хватки дочери.
– Право слово, Мелоди! Не могла бы ты вести себя потише? Ты же разбудишь Эмбер.
Тут девочка застыла и внимательно посмотрела на мать. Та была сумасшедшей. Внезапно, с полнейшей ясностью, Мелоди осознала весь ужас происходящего. Джейн была не «психически нестабильной», не просто неуравновешенной – а самой настоящей сумасшедшей. В точности как одна престарелая леди на набережной, в платье с кринолином и с мягким игрушечным хорьком в руках.
Мелоди помолчала, быстро обдумывая свой дальнейший шаг. Ей стало вдруг совершенно очевидно, что, даже если она будет еще битый час стоять у маминой кровати, все твердя: «Ребенка зовут Эдвард Мейсон», – на Джейн в ее бредовом состоянии безумия это не произведет ни малейшего впечатления. А потому Мелоди глубоко вздохнула и погладила маму по щеке:
– Все хорошо, мама. Давай-ка ты еще поспишь.
Мать посмотрела на нее, все еще шумно дыша, но тревога на ее лице стала быстро рассеиваться.
– Да, – ответила она, – еще посплю. Увидимся утром, дорогая. Надо хоть немного выспаться.
Мелоди попятилась к выходу, глядя, как мама снова кладет голову на подушку и подтягивает одеяло, укутывая плечи малыша, и наконец на цыпочках вышла из спальни.
Когда она вернулась к себе в комнату, Мэтти вмиг уселся на постели:
– Ну что? Вы уходите?
– Нет, – расстроенно помотала головой Мелоди. – Она не захотела уходить. Попробую уговорить завтра.
Но Мэтти нетерпеливо поморщился.
– Никакого завтра уже не будет, неужели не понятно?! Завтра, считай, уже нет, поскольку утром твою маму арестуют и покатят отсюда в «тюремной карете».
– Да, сама знаю, – с вызовом ответила Мелоди. – Но она не хочет уходить, и я никак не могу ее заставить. Так что пусть будет то, что будет.
Мэтти снова поморщился и замотал головой.
– Ну смотри, Мелоди Рибблздейл, – сказал он сурово, – это, конечно, твоя жизнь. Но ты еще об этом пожалеешь, когда окажешься в детском доме и будешь спать на тоненьком матрасе и питаться жалкой похлебкой. Тогда вот точно пожалеешь.
На этом Мэтти отвернулся, скрючившись на постели, и Мелоди какое-то время молча лицезрела кругой изгиб его спины, обдумывая то, что он сказал. Слова о детском доме перепугали ее до дрожи. Однако мысль о том, чтобы уйти куда-то холодной темной ночью вместе с лишившейся рассудка матерью, имея при себе только одну смену одежды и ни пенни в кармане, страшила ее еще сильней. А потому Мелоди легла в свою кровать, закрыла глаза и вскоре уплыла в сон.
– 36 –
1979 год
На следующее утро Мелоди даже не сразу смогла поверить, что все, произошедшее минувшей ночью, было на самом деле. Ее матушка как ни в чем не бывало сидела в кухне за столом со спящим ребенком на руке, ела тост из цельнозернового хлеба и одновременно просматривала газеты. Грейс разливала взрослым в кружки чай из объемистого чайника. Сет, усевшись на лохматого пса, ездил на нем туда-сюда по крашенному в терракотовый цвет полу. Кейт сидела на коленях у Майкла, и оба читали какие-то потрепанные книжонки. Кен, вооружившись желтой тряпочкой и банкой гуталина «Cherry», натирал свои большие старые армейские ботинки.
На первый взгляд казалось, это самое что ни на есть обычное утро. Однако в кухне почти осязаемо висело какое-то подспудное напряжение ожидания. Никто из взрослых не улыбался, никто не покидал своего места. Такое было впечатление, будто они все вместе ждут такси.
В десять утра раздался звонок в дверь. Взрослые беспокойно переглянулись, и Кен отправился открывать. Спустя мгновение в кухню вошли трое полицейских, Кен указал им на мать Мелоди, и они приблизились к ней.
– Вы Джейн Виктория Рибблздейл? – заговорил один из них и, когда мать кивнула, продолжил: – Я арестовываю вас по подозрению в похищении и незаконном удерживании Эдварда Томаса Мейсона. Вы не обязаны ничего говорить, но все, что вы скажете, будет занесено в протокол и может быть использовано как доказательство в суде. Вам это ясно?
Мать согласно кивнула, и к ней тут же подошла женщина-полицейский с белым одеялом в руках:
– А теперь, миссис Рибблздейл, необходимо, чтобы вы отдали мне ребенка. Вы готовы это сделать?
Тут лицо у Джейн все исказилось, она прижала к себе спящее дитя.
– Она спит. Вы не могли бы подождать, пока она проснется?
