Тетушка укатила, и они с матерью собрались перейти через дорогу, направляясь к магазинам. Тогда мужчина поднялся со скамьи и подошел к ним. На нем была голубая хлопковая рубашка и потертые армейские штаны. Длинные волосы были убраны и завязаны сзади. Мелоди вдруг поймала себя на том, что смотрит на него, не в силах оторвать взгляд.
– Ну, здравствуйте еще раз, – обратился к ним незнакомец.
Услышав его голос, Джейн аж подскочила:
– О господи!..
– Выслушайте меня! Только выслушайте! – принялся взывать он. – Прежде всего мои извинения! – прижал он руку к сердцу. – На прошлой неделе я вел себя… непозволительно. И я правда очень сожалею. Нельзя так обращаться к совершенно незнакомому человеку. Но дело в том, что у меня… как бы это сказать… случаются озарения. Мгновенное сущностное восприятие. Бамс! – и готово. Увижу кого-то – и уже его знаю. И, увлекшись, не могу остановиться. Вы готовы меня простить?
Он улыбнулся Джейн, и в уголках его глаз появились морщинки.
– Да все нормально, – пробормотала она. – Правда. Не беспокойтесь.
– Я бы хотел загладить свою вину. Позвольте, я угощу вас кофе?
– Да нет, правда, это…
– Вы куда-то спешите?
– Да.
– И куда вы направляетесь?
– Надо купить дочери новые туфли.
– А-а, наверное, для школы? – улыбнулся он, посмотрев на Мелоди.
Засмущавшись, девочка кивнула.
– Снова в школу! Как я помню это чувство! И сколько лет ты уже отучилась? Один? Или два?
– Нет, – ответила Мелоди. – Меня только приняли.
– Только приняли? – с улыбкой переспросил он. – Но выглядишь ты уже слишком большой для первоклассницы. Я решил, тебе уже как минимум шесть
[5].
Мелоди улыбнулась и прижалась к матери.
– Ну, ладно, не буду вам мешать. А если вы все-таки передумаете насчет кофе, то я буду здесь, – указал он на скамейку, где осталась лежать его книжка в мягкой обложке. – И еще раз – тысяча извинений за случившееся. Я не хотел вгонять вас в такой шок.
– Все нормально, – повторила Джейн. Уголки ее губ тронула легкая улыбка. – Честное слово. Забудьте об этом.
– Значит, я прощен?
– Да, – ответила Джейн. – Вы прощены.
Мужчина улыбнулся, утер со лба воображаемый пот и направился обратно к своей скамье.
– Кстати, – крикнул он, когда Мелоди с матерью уже сворачивали за угол, – меня зовут Кен!
Когда они со своими скудными пожитками в потрепанных чемоданах и распухших сумках через плечо добрались наконец до дома по тому адресу, что на минувшей неделе написал им на листочке Кен, вовсю поливал дождь. Никто из них не подумал взять с собой зонтик, и в своих летних одежках они обе промокли насквозь.
На мгновение мать и дочь остановились на тротуаре и оценивающе оглядели указанное здание. Это была старая, обшарпанная вилла в «регентском» стиле, стоявшая на площади сразу позади приморской набережной.
Мелоди посмотрела на кружащихся над ними чаек и вовремя успела шагнуть в сторону, когда одна из них произвела большущий черно-белый «плюх» всего в нескольких дюймах от ее ног.
В дверях дома появился Кен. Он босиком торопливо сбежал по лестнице и подхватил их вещи.
– Привет, Джейн, – сказал он ее матери, – и тебе привет, Мелоди. Заходите. Добро пожаловать в ваш новый дом.
Он провел их в большую комнату на самом верху дома со скошенным в обе стороны потолком и маленькими окнами. Обставлена она была предельно просто: односпальная кровать, заправленная лоскутным одеялом, белая металлическая двухъярусная кровать и шкаф из струганой сосны.
– Комнатка под самыми свесами, – сказал он, пригибая голову, чтобы открыть окно. – Для нас, высоких взрослых, не лучший вариант, но для вас, маленьких – просто идеально.
Обернувшись, он подмигнул Мелоди. Девочка улыбнулась ему в ответ, гадая, что это за «свесы» такие.
Когда Кен ушел, Мелоди с матерью сели рядом на односпальную кровать и стали смотреть в окно. Джейн выглядела очень устало. За прошедший год цвет глаз у нее сильно изменился – от пронзительного цвета морской волны до какого-то выцветшего лиловато-голубого. Когда Мелоди разглядывала мамины фотографии, сделанные до того, как умерло дитя, ей казалось, будто это совершенно другой человек. Волосы у нее потускнели, глаза потухли, на лбу пролегли две длинные, словно проделанные тупым ножом, морщинки, глубокие и полные печали.
– Я хочу кушать, – сказала Мелоди, которая за все время после ланча съела лишь три жевательные мармеладки, потому что мама сильно торопилась покинуть наконец дом тетушки Сьюзи.
Мать вздохнула.
– Ну, пошли тогда, – ответила она. – Посмотрим, что тут можно найти из еды.
Кухня в доме у Кена оказалась в самом низу дома. Это была теплая подвальная комната с большой зеленой печью, со старым столом из сосновой древесины и примерно с десятком разномастных стульев. Под окошком, что укромно поджалось ниже уровня улицы, стоял старый диван, на котором лежала большая белая собака с брылами. Восседавшая посреди кухни женщина в тюрбане нарезала кружочками морковь. Рядом с ней, на соседнем стуле, громко мурлыкал черный кот. На полу у ее ног сидел крохотный щекастый малыш, азартно жуя пластиковую ложечку.
Мелоди и Джейн робко ступили в кухню, и женщина подняла голову.
– О, привет! – сказала она. – Джейн? И Мелоди? Я Грейс, жена Кена. Очень рада познакомиться.
Она протянула им унизанную кольцами руку и каждой крепко пожала ладонь.
– А это Сет, – указала женщина на малыша на полу. – Поздоровайся, Сет.
Мальчик с любопытством поглядел на них, и изо рта на грудь опустилась длинная ниточка слюны.
– Давайте-ка я вам сделаю по чашке чая. Садитесь-садитесь!
Мелоди молча наблюдала, как Грейс заваривает чай. Ее очень удивило присутствие здесь этой Грейс, и вообще существование в мире Кена какой-то жены. Грейс была высокой и стройной, в серых штанах из тонкого жатого хлопка, в облегающей черной футболке и с брякающими на запястьях браслетами. Волосы у нее были гладко убраны назад, под ярко-красный хлопковый тюрбан. Она была и впрямь очень красивой, с сияющими на свету скулами и подведенными глазами. Единственное, что портило ее прекрасный облик, – это большая черная родинка у самого уха, из которой росли крохотные волоски, отчего Мелоди заключила, что эта женщина не слишком заботится о том, чтобы ее считали красивой.
Когда Грейс стояла у раковины, наливая в чайник воду, дверь распахнулась, и в кухню вбежал еще один ребенок: мальчик в камуфляжных брюках и коричневой футболке с длинными рукавами. Увидев Мелоди и ее мать, он остановился и уставился на них во все глаза.
