Митя готовил лодку на берегу возле своей бани, не дожидаясь помощников. Стёпка притащил ему из сарая мотор, тяжелую «Ямаху»-сороковку, а сам он принес весла и огромные баки из черного пластика – под рыбу. Отвязал и сдернул с «Казанки» тент-брезент и укладывал в нее нужный инструмент. Сак, багор, дубинку-кротилку, чтоб буйную рыбу укрощать. Канистру с бензином и яргу, лом на веревке, чтоб сети со дна поднимать.
– Здравствуй, Митрий! – подходя, приветствовал его Волдырь. – Труд на пользу! Возьмем Сливу третьим, авось пригодится?
– Здорово, парни! – отвечал тот, привинчивая к транцу мотор. – Ты, Славян, никак с нами собрался? Тогда залазь на весла. Дядь Вова, дай ему рокан. И себе возьми.
Волдырь вытащил с банного чердака ярко-оранжевые штаны с лямками, бросил Сливе. Куртку и спасательные жилеты того же цвета запихал в носовой люк лодки.
– А сам? – Митя застегнул куртку и полез с мостков на корму.
– Обойдусь по-стариковски, фуфаечкой. – Волдырь уперся в нос лодки и чуть толкнул ее от берега. – Тем более тихо на воде. Давай от винта, Митя!
– Тихо-то тихо, да ненадолго! – возразил Митя, с первого рывка завел мотор и указал на небо вдали: – Глянь!
Тусклый рассвет из последних сил теснил тучи к западному берегу, и они темнели там сизой полосой в оловянном небе.
– Шевелиться надо, – согласился Волдырь и запрыгнул на нос.
Слива взялся за весла, пообжимал-помял ладонями рукоятки и, разминаясь, в два гребка развернул лодку носом в озеро.
– Имеешь представление? – сквозь низкое урчание мотора спросил его Митя.
– Ребятам помогал, держали сети, – ответил тот.
– Ну тогда знаешь, что делать. Мы с дядь Вовой на сетях повиснем, а ты лодку правь.
Митя включил скорость и плавно дал газу. Волдырь уселся рядом со Сливой, лодка задрожала слегка, задрала нос, но потом выровнялась, легла на воду и почти без брызг полетела над жидким стеклом. Берега поплыли в стороны и назад. Одинокий луч солнца прорвался сквозь хмарь, золотом облил на мысу главку с крестом и исчез.
Когда огибали мыс, увидели встречное судно. Большущая лодка на мощном моторе промчалась мимо, к острову, раскачав своей волной Митину «Казанку». Команда, две девушки и трое мужчин, один из которых рулил, смеялась и приветственно размахивала руками.
– Ишь ты, на «Амурах» теперь туристов катают! – прокричал Волдырь в ухо Сливе. – И движок у них американец, сил на девяносто!
– Опять по церкви лазить будут! – громко добавил Митя. – Потом бабам прибираться… А вот, Славян, твоя посудина лежит! Узнаёшь? – Митя ткнул пальцем в сторону берега. – Ничего, сети похожнем, потом сходишь с Николаичем, посмотришь. Коль не утонула, можно починить.
Слива внимательно вгляделся в берег. Наполовину затопленная, черная дощатая лодочка торчала из воды меж камнями.
– Никуда не денется, пока ветра нет, – добавил Волдырь.
На тихой воде впереди зачернели кубаса
[13]. Сети стояли верхоплавом. Митя сбавил ход.
– Так! – начал распоряжаться он. – Пока нет волны, можем пробежаться по кольцам, глянуть, что залетело. Потом, если сети грязные, снимем их и чистые воткнем. Я на нос, Николаич, ты рыбу выдергивай, а ты, Славян, держи кормой к берегу!
– Ячея у нас сотка, – обращаясь к Сливе, добавил Волдырь, – так что на мелочь не рассчитываем.
Перегруппировались. Митя заглушил мотор и аккуратно перешел на нос. «Ловкий, как медведь», – подумал Слива, пересаживаясь спиной к корме. На месте остался только Волдырь. Он положил на скамью рядом с собой сак и багорик и ждал, когда Митя за кольца поднимет из воды сеть.
– О! Гляди-ка! – обрадовался тот. – Сразу рыбинка в верхней тятиве! Дядь Вова, хватай!
Лосось был крупный, живой, он плавно шевелился, попав в ячею только жабрами. Острая голова чернела, лоснилась темная спина, и теряли чешуйки светлые бока с перьями плавников. Глаз мерцал злобой, как у жеребца, обожженного вицей.
Митя перебрался пальцами по полотну сети от колец к верхнему шнуру и подтянул лосося поближе к Волдырю. Тот пятерней схватил его за хвост. Хвост у лосося твердый, как якорь, возьмешься – не упустишь. Не то что у налима – скользкий, змеиный. Или мягкий, как у судака. Тут главное – жми. Тогда не вырвется. Волдырь перевалил уставшую, вяло бьющуюся рыбину в лодку, слегка пристукнул по загривку кротилкой и высвободил жабры. Гулко бросил в бак.
– Гляди-ка, там еще парочка! – раздался с носа Митин голос. – Один лучше другого.
Слива греб одним веслом, стараясь удержать лодку бортом к сети, и глядел в глубину, сдерживая азарт. Попавшая в сеть рыба светлым пятном возникала во мраке, ее ожидание радовало и возбуждало, наполняло нетерпением.
Через несколько минут в черном баке лежало еще два лосося, большой бронзовый судак и щука в пятнистом камуфляже. А Митя все тащил сеть из глубины.
– Коряга, что ли, какая? Или зацеп? – Он напрягся, как бурлак, вытягивая из толщи воды тятиву и присматриваясь. – Ого! Готовь сак, дя Вова, хороший поросенок лезет! Зубом еле держится…
Волдырь прищурился, скупым и точным движением погрузил сак в воду и застыл, готовясь подвести его под брюхо и голову рыбе. Слива, не отрывая глаз от водяной пыли, слетающей с натянутых ячей, продолжал грести.
– Давай! – скомандовал Митя и ослабил натяжку.
Волдырь привстал и, быстро черпанув саком, вместе с потоком воды уронил в лодку большущую рыбину. Лосось был темный от возраста, размером почти со скамью, где сидел Слива, и толщиной с Митину ногу. Он мощно бился в мешке сака, поднимая облако брызг. Волдырь улучил момент, сапогом наступил ему на хвост и хватил по горбу дубинкой. Лосось задрожал и затих.
– Давно такого молодца не видал! – похвалил Митя и снова принялся тянуть сеть.
– Навскидку ближе к двадцати, – деловито прикинул Волдырь.
– Не, двадцатки не будет! – спокойно и как бы равнодушно возразил Митя, не оборачиваясь. – Не больше восемнадцати.
Слива мысленно улыбнулся показательным выступлениям аборигенов.
Когда «тряхнули» ярус из четырех сетей, в баках лежало шестнадцать крупных рыбин.
– Видать, и ряпушки набилось, раз рыба подошла, – предположил Митя, – придется ряпушковые сеточки просто снять и на берегу перебрать. Как думаешь, дядь Вова?
– Верно мыслишь, Митрий, – отозвался Волдырь, – пока не раздуло-раскачало, снимаем снасти. Там видно станет.
И точно, сети с мелкой ячеей, расставленные ближе к берегу, на каменистых плесах, оказались, как гирляндами, увешаны серебристой ряпушкой. Виднелись кое-где колючие ерши, пучки водорослей и зеленые красноперые окуньки. Много было в сетях и желто-охряных осиновых листьев. Берег в этом месте порос осинником, и ветер трех последних дней жестоко ободрал его, усыпав темные камни и стылую воду монетами червонного золота.
