– Я закажу то же самое, а потом расскажу вам все, что знаю.
Когда Мфо приносят пиво, он наклоняется ко мне и начинает вполголоса излагать свою историю. В помещении шумно, мне хотелось бы, чтобы он говорил погромче, но он опасается, что нас могут подслушать. Мфо рассказывает, как две ночи назад был в этом заведении и до него долетел разговор о женщинах из военного лагеря.
– Вильгельмина просила меня держать ухо востро на случай, если будут говорить о чем-то таком. Вы ищете одну из этих женщин?
Я киваю и выгибаю спину, которую свело от напряжения, – я почти окаменела, слушая рассказ Мфо. Я уже готова задать вопрос, как вдруг фигура за спиной Мфо привлекает мое внимание. Это одна из официанток. И она копия девушки с фотографии, которую показывала мне Нотандо Ндлову через несколько дней после восстания. Это лучшая подруга Номсы, Фумла. Я уверена.
Сердце мое бухает как барабан, я несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю, чтобы успокоиться. Если эта девушка вернулась из лагеря, то, может, с ней вернулась и Номса. Если эта девушка сегодня вечером здесь, в одном помещении со мной, то здесь может оказаться и моя дочь. После девяти месяцев поисков я наконец близка к тому, чтобы найти Номсу, и у меня голова кружится от мысли, что, возможно, я сейчас увижу дочь.
Я встаю так резко, что опрокидываю стул, и он со стуком падает на пол. Я не задерживаюсь, чтобы поднять его. Я боюсь выпустить девушку из поля зрения, она исчезнет. Не обращая внимания на встревоженные лица, обернувшиеся на шум, я пробираюсь к Фумле. Лавирую между столами, огибаю клиентов и пустые стулья.
Когда до девушки остается всего несколько шагов, какой-то мужчина встает и загораживает дорогу. Он пытается просунуть руки в рукава куртки, но по его расхлябанным движениям ясно, что он очень пьян. Я жду секунду, другую, но когда Фумла поворачивается, явно намереваясь уйти, я касаюсь спины мужчины:
– Простите, bhuti, мне надо пройти.
Мужчина поворачивается ко мне и прищуривается:
– А куда вы так спешите?
– Мне надо кое с кем поговорить.
Он все еще сражается с курткой, сует руку не в тот рукав, и сквозь мельтешения куртки я вижу, что Фумла и вправду уходит. Нельзя упускать ее. В отчаянии я хватаю мужчину за лацкан, и он отшатывается.
– Сука! – сипит он, пытается уцепиться за стол и роняет свечу.
Я решительно протискиваюсь мимо.
Фумла уже готова выскользнуть за дверь, но я успеваю придержать ее за руку. Она оборачивается, хмурится. Но, обнаружив, что это вовсе не перебравший пива мужчина, смягчается.
– Да, мама? Что вы хотите? – Она улыбается.
– Фумла?
Ее улыбка становится растерянной.
– Нет, мама. Меня зовут Зинзи.
– Нет, вы Фумла. Вы лучшая подруга Номсы. Я вас узнала. – Мой голос становится громче.
Девушка мотает головой:
– Вы ошиблись. Я не знаю Номсы. Уходите.
– Но…
– Сейчас же. Уходите, мама. Прошу вас.
Из проигрывателя печальный, хриплый напев Мириам Макебы призывает: “Khawuleza, mama. Khawuleza”. Торопись, мама, торопись. Не дай им поймать себя.
43
Робин
19 марта 1977 года
Соуэто, Йоханнесбург, Южная Африка
Глядя в окошко со своего наблюдательного пункта на бидоне, я увидела, как Бьюти схватила за руку одну из официанток. Девушка обернулась, и я заметила белую отметину, протянувшуюся от нижней губы по подбородку к шее. На миг вспыхнуло и погасло воспоминание.
Я уже видела эту девушку. Но где? И когда?
Поначалу девушка улыбалась Бьюти, но улыбка быстро увяла, девушка сделала шаг назад и помотала головой. Она настойчиво не соглашалась с тем, что говорила Бьюти.
Какой-то мужчина внезапно выскочил из-за стола, резко качнулся к Бьюти и махнул рукой прямо ей в лицо. Было похоже, что он кричит на нее. К счастью, другой мужчина, с которым Бьюти сидела, – наверное, тот самый Мфо – бросился ей на выручку и оттащил скандалиста. Во время этой неразберихи девушка ускользнула. Я видела, как она нырнула в боковую дверь. Что же такого сказала ей Бьюти, чем так напугала?
Не успела девушка исчезнуть, как на маленькую сцену в глубине помещения вышла настоящая гигантша, замотанная в яркую материю, голову ее венчал красный тюрбан. Ее появление встретили приветственными криками, клиенты наперебой звали ее к себе. Но исполинша лишь едва взмахнула рукой, все ее внимание было сосредоточено на Бьюти и двух мужчинах, рядом с ней.
После недолгой дискуссии Бьюти и Мфо вернулись за свой столик; женщина велела высоченному дылде выпроводить пьяного. Потом она принялась бродить по залу, останавливаясь у некоторых столиков, чтобы поболтать. Бьюти явно ждала возвращения девушки – она все поглядывала мимо Мфо, на дверь.
Я задумалась, нет ли на другой стороне дома еще одного окна, во вторую комнату. Я спрыгнула с бидона, надеясь, что мне не придется волочь его с собой. Завернула за угол и обнаружила целых два окна, смотревших на задний двор. И располагались они на нормальной высоте, так что бидон мне не понадобился. Пригнувшись, я перебежала двор и заглянула в первое окно.
Комната походила на бар – вдоль стен ящики с бутылками. Почти все помещение занимали два длинных стола; официантки то и дело подхватывали и уносили стаканы, которые проворно наполняли трое мужчин. Девушки с белой отметиной в комнате не было. Я прокралась ко второму окну. Девушка прислонилась к закрытой двери. В комнате она была не одна – рядом с ней стоял мужчина.
Я сразу узнала его. Это был тот высокий здоровяк, что заставил Бьюти завязать глаза, а потом посадил в свой фургон и увез. Мужчина держал девушку за руку выше локтя, как будто не давая ей уйти. Свет отражался от чего-то блестящего у него на боку. Пистолет в кобуре. Глаза у девушки были большие и круглые, словно от страха, у нее явно начиналась паника. Я судорожно соображала, что предпринять, как вдруг чья-то рука схватила меня сзади. Я развернулась – надо мной нависал черный великан, тот самый, что вывел пьяного.
– Ufuna ntoni?
[111] – рявкнул он.
Я вывернула ладонь, и моя перчатка осталась у него в руке. Мужчина смотрел на мою белую кожу, и на лице у него был написан ужас. Воспользовавшись моментом, я изо всех сил пнула его по голени и бросилась бежать так, словно за мной гнались все собаки преисподней. Хотя одна собака и в самом деле гналась – та самая шавка, что слопала всю мою тропку из хлебных крошек, а теперь явно желала выяснить, не припасено ли в моих карманах еще чего.
Я ухитрилась найти дорогу даже без крошек и пробралась в пикап без особых проблем. Избавиться от брехливой собаки оказалось сложнее. Собака лаяла не умолкая, и вскоре дверь дома открылась.
