Тут словно разрезанные гигантским ножом сплошные тучи на осеннем небе над Зоной разошлись в стороны, оставив за собой синюю полосу летнего небосвода. Из разрыва над головой хлынули солнечные лучи.
Бай подождал еще несколько оборотов колеса. Потом медленно вошел в будочку и нажал кнопку «Стоп». Потом так же медленно вышел и двинулся в ту сторону, где был бар «100 рентген». Солнце светило так, словно соскучилось по Зоне и хотело её осушить впервые за многие месяцы. А на площади, на качелях возле колеса обозрения, сидел причастный к тайнам зомби в обвисшей шляпе и плакал.
«Константа связи»
– Дебилы, – буркнул Протасавицкий. – Катя, быстро на свое место, устроили тут самодеятельность!
Он без труда поменялся с Катей местами, легко вспорхнув в воздухе капитанского мостика.
Ничего не говоря, командир запустил системы разгона тора, и вот опять сила тяжести вернулась в нормальное состояние.
– Ждем гостей. Знаю я эти комиссии, кишки вынут и не заметят. Попросили, чтобы каждый был у своего основного компьютера. Всем говорить только правду. Ни одного слова, которое нельзя подтвердить ни снимками с камер, ни логами из компьютера, ни чем-либо ещё, не произносить. Только то, что можно доказать. Всем по рабочим местам.
– А почему бы нам не остаться здесь вместе? – удивилась Катя. – Они нас что, в каютах будут допрашивать?
– Всем собрать данные по полету согласно своим обязанностям, приготовить отчеты по экспедиции, сколько успеете. И допрашивать нас будут по одному. – Командир был неумолим.
Малахов с Катей поднялись со своих кресел. На мостике остались командир, штурман и пилот, их рабочие места были как раз там. Катя, бросив грустный взгляд на Андрея, первой вышла из рубки. Малахов с тяжелой душой направился в лабораторию.
– Пистолет свой спрячь, – в спину ему бросил командир, – а то торчит за поясом, как у ковбоя.
Андрей кивнул, не оборачиваясь. В коридоре он, немного помедлив, решил было сначала пойти в сторону медотсека, но потом передумал и зашагал в лабораторию.
– Товарищ Малахов, – обратился к Андрею седой полковник, представившийся председателем госкомиссии. – Расскажите в двух словах о событиях на станции с момента начала секвенции. И, пожалуйста, показывайте соответствующие документы.
Комиссия из трех человек – полковника, штатского с лошадиным лицом в очках и очень злой женщины лет пятидесяти – устроилась кое-как в лаборатории, причем Малахов мог только стоять. Все члены комиссии были в марлевых повязках, видимо, опасаясь какого-то вируса безумия.
– Вот логи компьютера по прохождению кротовой норы, – Малахов стоя вывел данные на экран. – Но я думаю, их надо изучать отдельно, потому что это только цифры. Вот графики исследования окружающего пространства с помощью лидара, можно заметить, что окружающее пространство было неоднородно и постоянно менялось.
Андрей отвечал бесстрастно, стараясь не демонстрировать неприязни или раздражения.
– Вот записи с камер внешнего наблюдения. Можно увидеть, как станция вращается и что звездное небо отлично от того, которое можно увидеть с Земли. Мы видели неизвестный корабль и, казалось, почти установили контакт. Можете проверить по сохраненным видеороликам. К сожалению, ничего не получилось. Кроме того, я могу показать кадры первого нападения зомби на станцию.
– Ох, пожалуйста, без этих бредней! – взвилась дама. – Что такое компьютерная графика, мы и сами прекрасно знаем. Объясните лучше, по чьему заданию вы готовили все эти фейковые данные и с какой целью вы их внедрили в память станции?
– Я не собираюсь разговаривать с вами в таком тоне, – отрезал Малахов.
– Как только комиссия убедится, что ваше возвращение на Землю не будет представлять опасности для людей, вы будете отвечать не перед нашей крайне дружелюбной комиссией, – включился в разговор лошадиный, – а перед специальными органами. И объясните, почему на этих кадрах с вашими зомби вы с оружием.
Оказывается он все-таки смотрел на экран.
– Это личное оружие. В силу того, что станция и так была оснащена небольшим арсеналом, не считаю большим проступком наличие оружия, которое мне удобнее использовать.
– Предъявите его! – приказал полковник.
Андрей, ничего не говоря, открыл сумку от своего ноутбука, достал оттуда отцовский пистолет и вручил его военному. Тот сразу же вынул магазин, убедился, что он полный, и понюхал ствол.
– Оружием недавно пользовались. И не почистили потом, – сообщил полковник так, словно нечищенное оружие было самым главным преступлением в данный момент.
– Конечно недавно. Вот на кадрах всё видно.
– А почему магазин полный? – Полковник обрадовался, думая, что поймал Малахова на нестыковке.
– Это второй, – просто объяснил Андрей. – Первый был израсходован.
Полковник поджал губы и обратился к комиссии:
– Ещё вопросы есть у кого-нибудь?
– Да нечего тут спрашивать, – пробурчала дама. – Это какой-то позор.
– Тогда можно я задам вопрос? – неожиданно обратился к ним Малахов.
– Спрашивайте, хотя смысла в этом никакого не вижу, – разрешил полковник.
– Системы станции делают подробное хронометрирование всего происходящего. Так вот, у меня к вам вопрос: почему время окончания нашего подпространственного прыжка на одну секунду раньше, чем время нашего старта? Короче, мы прилетели обратно на секунду раньше, чем вылетели.
– Опять фейк! – Лошадиный нехорошо засмеялся.
– Но вы же можете такие же данные у себя проверить, так?
– Проверим, вас не спросим, – отрезал полковник. – Ждите, вас вызовут.
Андрей, крайне недовольный беседой, плюхнулся в кресло, едва дождавшись, когда за комиссией захлопнется дверь. Он с ужасом думал о том, как мучали Катю, ведь у нее-то нет никаких подтверждений словам. Разве что расход медикаментов.
Часа через два Малахов ощутил лёгкий толчок. Понятно, что это отстыковался корабль с комиссией. И практически сразу по телекому раздался голос командира:
– Ребята, все ко мне, поговорим.
Андрею было добираться дольше всех, и он поднялся на мостик, когда там уже собралась вся команда. Настроение было ниже среднего.
– Ну, что, поделимся впечатлениями? – У Протасавицкого было прекрасное настроение, словно никакая комиссия не мучала его только что допросом. – Расскажи, Катя.
– Да бред какой-то. Они сразу стали проверять запасы медикаментов и почему-то спирта.
– Я надеюсь, ты им нужную канистру показала?
– Ну что ты, я что, совсем дурочка? – Катя обращалась к дяде на «ты», скрывать уже не имело смысла.
– Так что, друзья? – улыбнулся Протасавицкий. – Мы дома. Ну, почти дома, давайте отметим?
