– Ну что, доктор, – Андрей уже пришел в себя после силовых упражнений и готов был работать, – пора в лабораторию? Нам надо обработать последние данные и после этого решить, что делать.
– Хорошо, только я сейчас им сделаю инъекции, пусть восстанавливаются.
Катя быстро и ловко ввела лекарства всем троим и, подхватив помповое ружье, направилась на выход.
До лаборатории добрались без проблем, на станции было тихо и мирно, словно и не было недавнего кошмара.
– Ты отдохни пока. – В лаборатории Андрей сразу же сел к одному из компьютеров и стал перекачивать снятые на модуле связи данные.
– Посижу, куда я денусь, – согласилась Катя. – Только скажи, зачем ты энцефалограммы записываешь? И чьи они?
– Сейчас, минутку, я должен запустить анализ спектров. Ага, пошло. – Малахов повернулся к девушке. – Что ты спросила?
– Я спросила, с чего это ты исследованием энцефалограмм занялся? – Катя показала пальцем на монитор с данными с лидара.
– Да нет, Катя, какие энцефалограммы, – отмахнулся Андрей. – Это совсем не…
– Ты думаешь, я не знаю, как выглядят кривые с энцефалографа? Я даже отсюда могу тебе сказать, где альфа-ритм, бета-ритм, а вот эта медленная осцилляция – дельта-ритм.
– Ты так хорошо в этом разбираешься?
– Вообще, я диссертацию делала по энцефалографии при шизотипических расстройствах личности. – В голосе Кати промелькнула гордость. – Боле того, я точно могу сказать, что это не энцефалограмма кого-то из членов нашего экипажа. Здесь явные признаки шизофрении. Снижение индекса альфа-активности и повышенная синхронизация дельта- и тетта-активности просто в глаза лезут.
– Круто, – улыбнулся Малахов. – Только никакая это не энцефалограмма, это данные по изменению спектрального состава в космической пыли, окружающей нашу станцию. Примерно на несколько тысяч километров вокруг.
– Ну… – с сожалением протянула Катя, – сходство просто поразительное.
– Дай я доделаю свою работу, хорошо?
– Конечно, я же просто так, давай, – грустно согласилась она.
Глава 20
Не говоря больше ничего, мальчик развернул самолет в сторону огненной сферы и выжал полный газ. Вероника стояла, ничего не понимая. Самолет несся вдоль аллеи сквера, он уже не смог бы свернуть, не ударившись в деревья. Полицейские из оцепления увлеченно наблюдали за полетом и забыли об охраняемом объекте. Самолет шел на высоте двух метров. Уже казалось, он вот-вот пересечет охранный периметр и устремится к сфере. Но тут один из полицейских изловчился и ударом дубинки разнес самолет в щепки.
– Не-е-е-ет! – раздался крик мальчика во внезапно наступившей тишине.
Вороника увидела, как Андрей, отбросив в сторону пульт, ринулся туда, где на земле валялись обломки модели. Он бежал так, что девушке стало не по себе. Это бежал не ребенок, это был вихрь энергии, которая могла снести на своем пути все что угодно. Мальчик добежал до обломков и поднял с земли пирамидку, Вероника уже увидела её. Потом Андрей решительно двинулся к сфере.
Один из полицейских попытался его остановить, но неведомая сила отбросила громадного мужчину от мальчика, словно это не Андрей отмахнулся от полицейского, а великан оттолкнул пушинку. Не обращая внимания ни на крики, ни на угрозы открыть огонь, он приближался к сфере, двигаясь все быстрее и быстрее. Мгновение – и мальчик исчез в огне.
«Коллективное сознательное»
– Это не спектры, а сумасшедший дом! – в сердцах произнес Малахов. – Смотри, Катя! Я понимаю, в пределах нескольких мод можно ждать отклонения, но у нас отклонение в фундаментальной линии лазера, этого не может быть!
– Что? – только и смогла произнести девушка, пытаясь понять хоть одно слово.
– Ой, Кать, извини, это я вроде как сам себе говорил. – Андрей смутился.
– Нет, почему, это очень интересно, но абсолютно непонятно. Ты можешь мне объяснить на русском языке?
– Ладно, попробую. В общем, у лазера есть определенные параметры, которые являются неизменными, фундаментальными. Я думал, что могли произойти какие-либо изменения в пределах этих параметров. А тут… В общем, этого не может быть. Лазер работает не на той частоте, на которой должен и может. И это не просто так, что-то там, в кристалле произошло. Частоту излучения лазера определяет сумма различных параметров. И какой кристалл, и как он легирован. А потом надо ещё и внешние оптические элементы использовать, которые только этому кристаллу и подходят. Чтобы он продолжал так работать, надо всю оптическую схему переделывать. Короче, Катя, это уже не тот лазер, который был на модуле связи. Это его двойник, очень похожий, не отличимый, но совсем другой. Пришелец из другого мира. Понимаешь?
– Нет, не понимаю, но тебе верю. И что теперь? – Катя слушала внимательно, стараясь вникнуть в новые для нее термины.
– А это значит, что или мы связывались не с ЦУПом, или связывались, но не с нашим ЦУПом. Вернее, где мы, в какой вселенной – совершенно неопределено.
– По-моему, ты запутался, – остановила его Катя. – Попробуй сформулировать для меня. Понятнее.
– Нет, я просто боюсь предположить, меня уже высмеяли один раз, – замялся Андрей.
– Я не буду смеяться, – совершенно серьёзно заверила его девушка. – Я и тогда не смеялась.
– Ну, так вот. Или сама система связи попала к нам из другой реальности, или же мы в другой реальности. В другой вселенной. Я опять про мультиверсум.
– Ну и?
– У нас есть два варианта при обратном скачке. Если наш узел связи работает с другой реальностью, то мы просто прилетим домой, и я представляю, как там ждут этого. Мы же все эти дни на связь не выходили.
– А второй?
– Второй – мы после скачка оказываемся там, где уже прошло триста лет. И мы никому не нужны. Вот этого я боюсь больше. – Андрей сжал кулаки.
– А выбор есть? – без особой надежды спросила Катя.
– Нет, конечно. И более того, во втором случае мы можем вернуться на орбиту, но там не будет посадочного модуля.
– Но мы же не можем вечно сидеть тут? У нас просто не хватит ресурсов. – Катя говорила совершенно понятные вещи. – Надо возвращаться. Какой смысл сидеть и мерять твои осциллограммы космической пыли. У нее не спросишь, что делать, так ведь?
– Да, Катя, мы не можем ничего изменить. Да и спрашивать не у кого. – Но тут Малахова словно осенило. – Подожди! Ты сказала, что эти графики похожи на энцефалограмму?
– А? – Катя не ожидала такого вопроса. – А, те! Ну да, очень похожи. Но ты же сказал, что они ничего общего не имеют с мозговой деятельностью.
– Слушай, а ведь это же гениально! – Андрей вскочил и стал стремительно ходить по лаборатории. – Катя, ты не представляешь, какой ты нам сейчас шанс дала!
