И все это пронеслось у нее в мозгу в те две секунды, пока Михаил стоял и таращился на ее голое тело. И прежде чем она что-то сделала или сказала после первой фразы – молча кивнул, повернулся и тихо притворил за собой дверь. А Зинаида вдруг с досадой прикусила губу… Нет, не потому, что предстала перед мужчиной голышом, – вот еще, тоже мне, страдания! А потому, что он (ха-ха-ха!) не предложил ей потереть спинку. А она ведь, возможно, и согласилась бы…
Глава 6
Меня приглашали в РОВД еще недели две (носили повестки), пока наконец-то все не завершилось. По большому счету, следствие прошло без особых проблем – не возникло даже особых вопросов, откуда я взял эти палки и почему так ловко с ними управлялся.
Ну да, лежали палки. Да, увидел нож, схватился за эти палки, ну и… понятно.
Очных ставок никаких не было, тут все ясно: ворвалась банда уголовников, избили хозяйку, отняли деньги, и вдруг появился… рыцарь на белом коне! Мне впору премию давать! Но не дали.
Впрочем, можно назвать премией хотя бы то обстоятельство, что не особо копались в моем прошлом. Спросил следователь, пожилой усталый дядька, кем я прихожусь психиатру Макеевой, ответил, что двоюродный брат. А еще – что паспорт был утерян, восстанавливал. На том все и закончилось. Оле все равно придется менять квартиру, ведь когда-нибудь этот мерзавец выйдет из тюрьмы, если, конечно, там не сдохнет. Сейчас ему сулили лет пятнадцать строгача. Так она и не собиралась жить в чужой квартире всю свою жизнь. Слава богу (или советскому правительству?), молодым специалистам положена квартира. И в конце концов Оля ее получит – когда станет полноценным врачом, устроится на постоянную работу и отстоит положенное в очереди на жилье. И что характерно для этого времени, все равно эту квартиру получит – бесплатно, конечно. Никаких тебе ипотек. Никаких коллекторов, выбрасывающих людей из жилья. Это же «кровавый советский режим», а не просвещенное демократическое государство.
Ну а я работал. Быстро – насколько мог. Все-таки с машинкой работать, конечно, не так удобно, как с компьютером. В компьютере ты наляпал, наваял спросонок, утром эту фигню взял и отредактировал. И нет уже позорища. Никто не видел. А тут?! Напечатал страницу, перечитал, выругался, давай черкать. Почеркал – давай перепечатывать. Тяжко, ей-ей! Потому при всем моем упорстве и при высокой скорости работы, недостижимых для многих и многих, закончил я книгу только к первому сентября. И отослал ее в издательство, в Москву.
Не просто так отослал. Спасибо Зинаиде, она позвонила в Москву знакомому врачу – известному хирургу (вместе были на фронте), тот еще кому-то, и… вышли на главного редактора, курирующего раздел художественной литературы в одном крупном московском издательстве. Нет, никаких договоренностей о том, что обязательно напечатают. Всего лишь просьба рассмотреть внимательно и с ходу не выкинуть в урну.
Дело в том, что в издательства стекается огромное количество рукописей, среди которых найти жемчужное зерно невероятно трудно. Попробуй-ка прочитай все рукописи подряд! Очумеешь от этого бурного потока нетленки.
В 2018 году, если только автор не известный, проверенный и его не читает сам редактор, – все рукописи раздаются (рассылаются по электронной почте, само собой) рецензентам. И эти рецензенты читают и дают свое заключение – будет книга покупаться или не будет. После рецензента редактор может и сам прочитать присланный текст, но чаще он ни слова в этой рукописи не читает.
В 1970 году электронной почты, само собой, нет, поэтому пачки, горы, монбланы рукописей, авторы которых мечтают стать официальными писателями, пылятся на столах и полках, ожидая очереди на прочтение. И вот чтобы не оказаться внизу одной из гор и не быть случайно выброшенным в урну для бумаг, требуется блат. Как и везде – блат, блат, блат…
Я не испытывал никаких особых эмоций по этому поводу – ну да, блат! И что? Во-первых, моя рукопись точно обогнала свое время – и по оригинальности сюжета, и по качеству написанного. В 2018 году уровень писателей таков, что писатели семидесятых годов прошлого века (в большинстве своем) нам и в подметки не годятся. В семидесятых достаточно было писать идеологически правильно, соблюдать основы стилистики, и шанс пробиться в ряды советских писателей оказывался очень высок. В 2018-м, чтобы держаться на плаву, ты должен писать интересно, ярко и очень, очень быстро!
Скажи советскому писателю, что можно написать книгу за месяц, – так он будет смеяться подряд полчаса, не меньше. А за две недели – не хочешь? У меня и такое было. Три книги космооперы подряд, по две недели на книгу! И между прочим, 15–16 авторских листов каждая книга (авторский лист – 24 страницы машинописного текста, сорок тысяч печатных знаков, включая пробелы).
Так писать возможно только тогда, когда ты пишешь без плана, выдавая на-гора то, что у тебя сочинилось в голове. Не вымучивая текст, а выплескивая его на экран так, как если бы ты читал его с какого-то образца.
Кстати, некогда Булгаков сказал, что, когда он писал «Мастера и Маргариту», его рукой будто кто-то водил. Абсолютно в это верю, потому что многие из моих книг написаны именно так. Тебя будто несет потоком, слова ложатся на свое место в предложениях так, словно некто управляет твоим мозгом, твоими руками. Странное ощущение, даже страшноватое… но и к нему привыкаешь.
Итак, я выслал рукопись и стал дожидаться результата. Ну а пока сочинял свое послание руководству СССР. И на очереди у меня были три важнейшие фигуры, которые, без всякого сомнения, помогут мне завоевать доверие руководства страны. Во-первых, это те самые Бразинскасы, до акции которых оставалось всего полтора месяца, и, во-вторых, один из самых опасных предателей, окопавшихся в недрах КГБ, – сотрудник ГРУ Поляков, который сейчас, в это самое время, курировал китайское направление – подготовку и заброску агентов в Китай.
Насколько я помню из сведений, полученных мной в 2018 году (читал про предателей – интересное чтиво!), за двадцать лет сотрудничества Поляков выдал десятки, если не сотни кадровых разведчиков ГРУ и агентов, работающих в разных странах. Вероятно, никто, кроме него, не смог нанести такого ущерба разведке СССР. Даже подлец Бакатин, выдавший «друзьям» из США все закладки подслушивающих устройств в американском посольстве. Хотя… это как посмотреть.
Бакатин даже подписал приказ, разрешающий некой туристической фирме водить иностранные делегации туристов по зданию КГБ, но самое главное – он уничтожил кадры КГБ и МВД. Он разогнал всех специалистов, называя это «чисткой кадров» – официально и «забоем скота» – среди своих. И самое интересное – вышел сухим из воды.
Я всех, всех подлецов помню – спасибо Зинаиде!
Я подготовил два письма. Одно на имя Брежнева, второе на имя Андропова. Беда была в том, что именно Андропов прикрывал Полякова, не давал контрразведке его разработать. А ведь подозрения были еще в шестидесятые годы! И кстати, никто так и не узнал, ЗАЧЕМ он выдавал своих товарищей, зачем вредил своей стране. Он даже денег почти не брал. За двадцать пять лет работы на ЦРУ он получил всего девяносто тысяч долларов. По меркам разведчиков, даже не копейки, а ничто. Он всегда говорил своим кураторам из ЦРУ, что работает только за идею.
