Я остаюсь с Михаэлем. Лицо Михаэля время от времени ускользает от моего взгляда. Мне плохо, мне на самом деле очень плохо. Я пытаюсь поддержать беседу, но это невозможно. Я выпил сильные обезболивающие, а Михаэль только что выпил риталин. Михаэль говорит и говорит. Михаэль всегда рассказывает мне все, что знает. Его не надо останавливать. Надо просто слушать и слушать. В этот раз Михаэль рассказывает про устройство рыцарского облачения.
Приходит мастер. Михаэль разговаривает с мастером на пока незнакомом мне языке. Я выучу иврит, обязательно выучу. Мастер уходит и возвращается. Кондиционер работает.
Михаэль продолжает разговаривать с мастером. Они говорят о своей службе в армии. Так, ничего особенного. Да, мастер был ранен. Да, несколько пуль вошли в его тело. Михаэль рассказывает про свою службу в армии. Так, ничего особенного. Но я давно знаю Михаэля. Некоторые слова о службе в армии проскальзывают в его речи. Да, конечно, с двумя высшими образованиями Михаэль почти ничего не делал в армии. В армии Михаэль постоянно развлекался. В армии Михаэля водили в театр, в армии Михаэль катался на лодке. Про театр Михаэль рассказывает много и охотно, не так, как про службу в армии. Про службу в армии Михаэль рассказывает медленно, тщательно подбирая слова. Что рассказывать, говорит мастер. Все равно им обоим запрещено говорить о службе. Они просто перекинулись парой слов.
Мастер мельком глядит на экран моего компьютера. «Иша` шели`
[8]», – говорю я. – «Ирак».
Я показываю мастеру свои книги. Его взгляд останавливается на большой белой книге. Это моя книга. Я ее написал. Я горжусь ей. Пальцы мастера правильно касаются шрифта Брайля. Его дедушка не видел, и у них дома было много таких книг. Я говорю, что эта книга написана на эсперанто. Мы смеемся.
«Ты – писатель», – говорит мастер и бережно ставит книгу на полку.
Я рассказываю мастеру о Рине, о том, как ради дочки Рина сменила костюм юриста в каком-то американском министерстве на лицензию сварщика в Израиле, Михаэль переводит. Я говорю, что очень рад, что мастер починил мне кондиционер именно 9 ава. Я благодарю мастера. Михаэль переводит. Мастер смотрит на меня внимательно, мастер видит мое странное тело и все понимает. Он смущается. Он понимает, что без кондиционера я рискую попасть в больницу.
Рина тоже не могла рассказывать о своей работе. В США у нее был допуск к служебным документам.
Только у меня нет и не было никакого допуска. Мастер уходит. Жалко. Я хочу разговаривать с ним так же, как Михаэль. Я хочу общаться просто и раскованно. Я жалею, что не служил в армии.
Михаэль не ест. Я тоже отказываюсь от еды. Я хочу быть, как Михаэль. Я хочу к людям, которые не едят 9 ава.
Михаэль варит лапшу. Сваренную лапшу он откидывает на дуршлаг, потом перекладывает лапшу на сковородку и заливает яйцом. Я называю это блюдо «кугл». Мне надо есть. Я принимаю сильнодействующие лекарства. Михаэль не говорит мне этого. Михаэль ставит передо мной тарелку.
Мы молчим.
Вечером Рина придет с работы, усталая и радостная от того, что приходит ко мне. Рина покрошит в тарелку огурцы, редиску и вареные яйца, зальет все это ривьеном. Мы называем это блюдо «окрошкой». Рина работает среди мужчин. Рина передвигает тяжелые детали для строящегося аэропорта.
«Каждый нужен на своем месте», – говорю я.
Каждый нужен на своем месте.
Пацифист
Пацифист. Всю жизнь считал себя пацифистом. Никогда не хотел брать в руки оружие. Никогда не хотел убивать людей.
Никогда не думал, что, прожив больше половины отмеренного мне срока, буду мечтать о службе в армии. Израиль географически очень маленькая страна. Оазис европейских технологий среди азиатских и африканских стран. Израиль не может себе позволить посылать своих мальчиков и девочек умирать за границей. Армия обороны Израиля на самом деле – армия обороны.
Я уверен, что израильская армия обойдется и без меня. В Израиле достаточно солдат, чтобы защитить себя от врагов. Но армия здесь – не только оборона. Армия в Израиле – это надежный способ завести себе друзей на всю оставшуюся жизнь. Армия – это один из лучших учителей иврита. Армия – это прошлое и будущее. Армия – это все.
Я опоздал. Я приехал сюда поздно. Слишком поздно.
Но вопреки любому «слишком» я буду ждать. Я жду, что меня позовут. Я жду, что буду нужен для чего-то очень важного.
Я жду.
Почему я не еду
В последнее время меня все чаще приглашают в Россию. Почему именно в Россию, понятно. Я прекрасно говорю по-русски, лауреат и все прочее. Среди прочих моих достоинств приводят тот факт, что я инвалид. Мол, инвалиды должны помогать друг другу, инвалидные организации тем более. И приглашают меня по большей части организации, деятельность которых связана с помощью инвалидам.
Иногда упрекают в том, что я отстранился от общественной деятельности на территории России, забыл Родину, обвиняют во многих вещах, в которых я и в России слабо разбирался, а теперь, отсюда, из-за границы, понимаю все меньше и меньше.
Отвечаю по порядку на все упреки и всем сразу. Родину я не забывал, это Родина меня забывала периодически. Во всяком случае, пока жил в России, меня никуда и никогда не приглашали. На публичные мероприятия обычно приглашали заграничных инвалидов, сытых и в дорогих колясках, опыт которых мне не то чтобы не помог, а был так далек от моей реальности, как далек Юпитер от Меркурия. Теперь я – сытый заграничный инвалид в дорогой коляске, опыт которого нужен русским инвалидам как собаке пятая нога, или телеге пятое колесо, или любое другое поэтическое сравнение. Русский язык богат поэтическими сравнениями.
Но все вышеприведенное – только лирическое отступление.
Первое. Я болен. Я серьезно болен, и в любой момент мне может потребоваться медицинская помощь. По большей части медицинская помощь такого уровня – несложная вещь сама по себе и может быть оказана в любой клинике, специализирующейся на оказании медицинской помощи инвалидам или лицам с серьезными кардиологическими проблемами. Подойдет и просто достаточно крупная больница, имеющая опыт работы с лежачими инвалидами. В России клиник такого уровня, к сожалению, нет. Это не нападки на Россию, это всего лишь печальная констатация факта. В России хорошие врачи, но плохая медицинская техника. Итак, для путешествия в Россию мне необходима нормальная медицинская страховка, позволяющая в течение суток доставить меня, например, в Финляндию.
Второе. Моя коляска стоит больших денег. Не стоит забывать, что без коляски я теряю работоспособность.
Третье. При наличии медицинской страховки и страховки транспортировки коляски для приема меня в качестве гостя потребуются еще расходы на билеты бизнес- или первого класса (я не могу сидеть в обычном кресле, я вообще не могу сидеть), на номера в гостинице, в которые свободно может войти коляска и, опять же, расходы на оплату ассистента.
