Выход в 1989 году последнего завершенного романа писателя – «По обмену» (Au pair) заставил критиков говорить о кардинальном изменении тематики и стиля писателя. Хотя Херманс остается верен идее непознаваемости хаотического мира, воплощение этой идеи становится менее прямолинейным. «По обмену» представляет собой вполне традиционный роман воспитания, в котором описывается процесс взросления героини, но он проходит мягче, чем в романе «Никогда больше не спать». Ее взросление и инициация уже не столь однозначно обречены на поражение. Умело вплетая в поэтическую канву текста аллюзии на древнегреческие мифы о богине Диане, об Орфее и Эвридике, на «Алису в стране чудес» Кэрролла и «Мадам Бовари» Флобера, писатель вкладывает в уста своих персонажей цитаты из Бодлера и Канта, заменяя свой привычный писательский сарказм и цинизм иронией и юмором.
В 1992 году Херманс переезжает из Парижа в Брюссель. Еще раньше, в 1977 году, он с благодарностью принял из рук короля Бельгии Бодуэна Премию нидерландской литературы, хотя другие присуждаемые ему премии, как правило, отвергал.
В 1995 году Херманс в последний раз приезжает на родину. В Утрехте он ложится в академическую больницу, где 27 апреля 1995 года умирает от рака легких.
Для многих современников Херманс остался в памяти мизантропом и циником, и его произведения, как художественные, так и публицистические, являются подтверждением скептического и категоричного характера писателя. Однако его искренний интерес к человеку, скептический гуманизм, основывающийся на романтическом рационализме с его стремлением разграничить правду и ложь, несомненно, позволяют причислить В. Ф. Херманса к классикам нидерландской и выдающимся писателям европейской литературы второй половины ХХ века.
Отрадно, что у российского читателя впервые появилась возможность познакомиться и оценить в полной мере стиль выдающегося нидерландского прозаика ХХ века в переводе одного из лучших романов Херманса на русский язык. Более тридцати лет назад русские читатели уже могли получить представление о загадочном нидерландском писателе в значительно более усеченном виде. В 1981 году издательством «Прогресс» (Москва) в сборнике «Современная нидерландская новелла» были опубликованы две повести В. Ф. Херманса. Публикуемый впервые на русском языке роман «Воспоминания ангела-хранителя» более показателен и уникален для Херманса во многих отношениях. В нем поднимается столь важная военная тематика, которая лучшим образом, по мнению писателя, помогает раскрыть характер человека. Необычен и стиль повествования: читатель смотрит на мир глазами ангела-хранителя, и его словами характеризуются не только исторические события в Нидерландах, но внутренний конфликт и развитие человека, оказавшегося в хаосе современности. Теперь и российский читатель может погрузиться в философский мир В. Ф. Херманса и попытаться найти возможность выхода из этого хаоса, которая автором, хоть и в завуалированном виде, несомненно, предоставлена.
О. Б. Овечкина
к. ф. н., директор Голландского института в Санкт-Петербурге
Мы можем думать, что очень далеки от Бога из-за этого облака неведения между нами и Им, но вне сомнения было бы правильнее сказать, что мы намного дальше от Него, когда между нами и всем Творением нет облака забвения.
«Облако неведения», анонимный трактат, ок. 1370 г.
[1] ОН призвал меня, сам того не зная, и я пришел – после стольких лет!
От горя кровь у него точно свернулась. Он попал в тяжелейшее положение, а я не мог ничего поделать, не мог ему помочь. Он уже давно перестал верить в Бога, да и про меня совсем забыл. Но я тем не менее не упускал его из виду все эти годы. Всю его жизнь. Я – его ангел-хранитель.
Я не отлучался от него на протяжении всего того дня.
Он сидел в машине один, как взрывчатка в гранате.
– В Бога душу мать, – пробормотал он.
Я опустился ему на плечо.
Он ехал по дороге, ведущей от побережья вглубь страны, и очень спешил, чтобы не опоздать на заседание суда.
Я был рядом с ним уже тогда, когда он провожал ее. Видел, как они вместе поднялись по трапу на корабль. У нее через руку висело пальто, он нес небольшой чемоданчик.
Вместе, он впереди, они окунулись в спертый воздух, заполняющий нутро больших кораблей. Он первый, она следом, шли они по узкому коридорчику с обшивкой из осклизлого крашеного железа, куда никогда не проникает солнечный луч, и в тусклом свете горевших вполсилы бронированных лампочек накаливания он высматривал номера кают, мимо которых проходил, пока наконец не сказал:
– Вот здесь.
– Спасибо, Schatz.
[2]
Полуоткрытую, удерживаемую крючком дверь он открывает полностью, входит и ставит чемодан в ногах одной из коек. В каюте две двухъярусные койки.
– Корабль без намека на комфорт, – говорит он, – даже не помогают отнести багаж.
– Это не страшно, главное, что нам без труда удалось достать место. Мне не нужен комфорт, мне нужна безопасность.
У нее был нежный тихий голос, и говорила она на таком исковерканном голландском, что его трудно было отличить от немецкого.
Поставив чемодан на пол, он машинально снял шляпу. Теперь таких шляп в Голландии почти не носят, это была настоящая борсалино с широкими мягкими полями, опущенными и спереди, и сзади, с очень широкой лентой вокруг тульи.
[3]
Его плащ-дождевик шоколадного цвета выглядел замшевым, но даже не подходя вплотную можно было понять по запаху, что он резиновый.
Три койки из четырех были завалены сумками и одеждой.
Она закинула свое пальто на верхнюю полку – единственную свободную, в той паре коек, которая находилась подальше от иллюминатора, следовательно, самую неудобную.
Это не укрылось от внимания Альберехта, но он ничего не сказал. Я читал его мысли и всё знал. Он подошел к небольшому, полностью зашитому красным деревом умывальнику с крошечной раковиной и повернул один из двух видавших виды, некогда никелированных кранов, покрытых засохшей мыльной пеной. Такое впечатление, будто кран в оспинах, подумал он.
Из крана потекла слабенькая струйка воды. Мертвой, застоявшейся. И тотчас перестала течь, едва он отпустил кран, выключавшийся автоматически с помощью спрятанной в нем пружинки. Пусть эта вода и затхлая, но другой пригодной для питья на корабле нет, надо ее экономить.
Вслух:
