— Спасибо, служивый, держи и выпей за меня стаканчик хорошего пойла, — и я бросил ему большую медную монету.
Грязи, о которой в тех же книгах и фильмах говорилось, тут почти не было, может потому, что погода уже давно стояла сухая, и до сезона дождей оставалось немногим больше месяца. Под окнами каждого дома имелся небольшой люк, закрытый каменой крышкой с большими отверстиями для стока воды и нечистот. Пару раз я видел, как из домов выходили женщины и выливали помойные вёдра и горшки в люки, сдвигая в сторону крышку рычагом. Такое отношение к чистоте не может не радовать, на голову ничего не выльется.
Самое плохое, что было в Стамилаке — теснота. Местами улочки были настолько узки, что едва проезжала телега. Если кто попадался навстречу, то тут же закипала свара кому уступать дорогу. Впрочем, именно нам дорогу уступали все, признавая во мне того, кто имеет право быть первым, по крайней мере, здесь.
Нависшие над головой дома буквально давили на душу, заставляя пробуждаться мрачным мыслям и злости. Когда выбрались на небольшую площадь, я вздохнул с облегчением.
— Кажись, вон та гостиница, господин, — ткнул пальцем в задание на другом конце площади Эрх. — Надпись не разобрать, но по рисунку — то.
Трёхэтажное здание впереди имело над крыльцом огромную деревянную вывеску, на которой был выжжен рисунок: небольшой домик с палисадником, парой столов с кружками пива, а над крышей распростёрто крыло ящера. Сам дракон был так огромен по задумке художника, что полностью не влез, лишь одно крыло, плечо и самый краешек туши в углу вывески. Доски были пролачены или замагичены, так как сохраняли свою белизну. Возможно, покрыты растительным маслом.
Хозяин гостиницы при своём огромном росте имел невероятные пропорции и казался шариком на коротких ножках с руками-спичками и лысым щекастым черепом без шеи. С меня и Кольки срубил по серебряной монете за день проживания, но в цену входило питание и тазик горячей воды утром и вечером, плюс, бесплатная помывка в бане, но ее нужно было заказывать заранее или ждать, когда освободиться. Эрх и второй деревенский мужик ушли с повозкой на деревенский постоялый двор, где должны уже стоять в сарае големы под охраной третьего мужичка (хотя, нужно ещё посмотреть, кто там кого ещё будет охранять).
Свою и Колькину лошадь я отдал мальчишке с гостиничной конюшни, ценный груз, в основном стеклянная разноцветная и "под хрусталь" посуда, был складирован в моей комнате. По соседству заселилась Лина, а напарнику досталась комната в самом конце коридора на втором этаже.
Комнаты были небольшие, не более шести квадратных метров. Из обстановки: кровать, по размерам схожая с обычной "однушкой" с Земли, два сундука — маленький с врезным замком и огромный, размером с комод и большим навесным замком с вставленным ключом. Судя по большой "бороде" ключа, замок с полпинка и простой шпилькой не откроешь.
Небольшое окошко не имело никакого остекления, даже местного из бычьего пузыря или слюды. Закрывалось толстыми ставнями с деревянным засовом и нижними шпингалетами.
У Кольки и Лины комнаты ничем не отличались.
Умывшись и перекусив с дороги, мы втроём отправились в ратушу, чтобы мне стать полноценным (слово-то какое, неприятное) бароном.
Первое препятствие проявилось в виде мелкого мужичка в годах со взглядом снулой рыбы, залысинами на висках, но в богатой пышной одежде — короткий кафтан, рубашка с пышным жабо, пуфы с голубыми и белыми вставками, тёмно-синие чулки и башмаки на толстой подошве с высоким каблуком и серебряными пряжками. Он сидел в холле ратуши на лавке рядом с входной дверью, на той же лавке стояла чернильница с воткнутым пером и деревянный тубус с веревочным ремешком, чтобы можно было носить на плече. Ничего не делал, ни на что не обращал внимания, и казалось, кроме пряжек на обуви его ничего не интересовало. Но стоило нам пройти мимо, как он встряхнулся.
— Чем могу помочь, господа? — лениво произнёс он, бросив взгляд на мою баронскую цепь и вновь уткнувшись в пол.
— Я барон Тэрский, хочу закрепить в книге титулов своё имя и право на земли, — ответил я.
— Господин Реун сейчас заня…
Я бросил на колени расфуфыренному мелкую золотую монету.
— Если всё будет сделано как можно быстрее, то получишь ещё одну такую же и большую монету господин Реун, — следом за монетой произнёс я.
Взгляд клерка изменился в одно мгновение.
— Да, господин барон, я все понял. Будет всё сделано, чтобы помочь спасти ваше время, — клерк подскочил со своего места, резко кивнул, почти впечатав острый подбородок себе в грудь, сминая кружевное жабо, и тут же быстро ушёл.
— Зря ты ему золото дал, хватило бы и серебра, — с досадой произнесла Лина. — Да ещё пообещал в три раза больше. Они тут такую сумму видят раз в несколько месяцев.
— Золото у меня есть и трястись над ним не хочу. Уж лучше побыстрее закончить с бюрократией, пусть и выйдет дороже. Ты просто не знаешь, как она мне надоела ещё у себя в мире.
— Эт-точно, — поддержал меня Колька. — Помню я, как собирал документы на ипотеку однажды, а потом отказывался от услуг мусорной компании, когда они цену захреначили в квитанцию, словно лично приходили ко мне дважды в день под дверь квартиры и вывозили мешки на мерседесе.
— Дело ваше, — поджала губки девушки и замолчала.
Не прошло и пяти минут, как раздался частый перестук тяжёлых туфель по полу и к нам подскочил знакомый клерк.
— Всё, господин, я всё сделал, господин Реун уже ждёт вас, — проговорил он подобострастно и низко поклонился.
— Проводи к нему и получишь свою награду, — ответил я.
— Слушаюсь, господин барон, — ещё раз согнулся пополам собеседник, — прошу за мной.
Итогом посещения ратуши стал потерянный час (слишком много времени ушло на поиск нужных документов в архиве) и три золотых монеты.
По поводу денежной системы. Монеты делились на медные, серебряные и золотые. Медных было три: мелкая, большая и двойная большая. Первая имела хождение в основном среди нищих крестьян, путешественники кидали их мальчишкам на коновязях и в городе для помощи с ориентацией на улицах. Иногда её звали ещё пыльком, от того, что в пыли детвора её ищет и устраивает целые баталии, поднимая клубы пыли. Большая монета уже чуть больше пользуется спросом, ею и купцы не гнушаются расплачиваться и принимать, она в три раза дороже пылька. И, наконец, двойная большая медная монета в полтора раза ценнее большой, так как там медь с каплей серебра, хотя размером они почти одинаковы.
Серебряных монет всего две — малая и большая. За малую дают пятнадцать больших медных или десять двойных (отсюда и пошла её себестоимость, хотя название говорит совсем о другом). Большая серебряная, равна двум с половиной мелких серебрушек.
Золотых, как и медных, три. Малая монета, большая и корона. Короны — самые редкие в обращении монеты. Весом всего в два раза больше большой, но ценнее в пять раз, изготавливаются из чистейшего золота без грамма примесей и только с помощью магии, которая делает их неуничтожимыми. Даже через десять лет такая монета будет выглядеть новенькой, в то время как малая или большая золотая просто напросто сотрутся. Большая монета в принципе имеет тот же процентный состав металла и весит примерно в два раза больше, чем малая, но оценивают её дороже, чем две малых монеты, примерно на двадцать процентов цена выше выходит.
