Короток век у пули, попавшей на войну.
Столь же хрупка и удача солдата в бою.
Шальная ли, специально ли для него присланная, но среди обороняющихся вражья пуля первым нашла сержанта-экономиста. Свои патроны для подзарядки магазинов он высыпал в каску, и в его светлую, но без броневой защиты головушку и воткнулась пущенная со стороны чеченцев смерть.
– Сержанта убило, – закричали сразу несколько человек, а Заремба, стоявший к нему ближе всех, еще успел и подхватить оползающее тело.
– Что с ним, – не поверил в смерть подчиненного издалека Приходько. – Что?
– Костя! – вместо ответа позвал Заремба санинструктора. Эх, как пригодился бы сейчас Волонихин!
Зато радостно заметалась сумка с крестом на спине Константина: вот и я сгодилась, пришлась ко двору. А то автоматы, гранаты, пушки…
Только не потребовалось открывать Косте ременные пряжки. Красный крест – для раненых. Убитым – крест черный…
Передав санинструктору умершего у него на руках солдата, Заремба носовым платком вытер кровь с его лица. Вчера вечером сержант хотел спросить у него о чем-то, теперь не спросит никогда.
– Огонь! – снова закричал старший лейтенант, не позволивший себе оторваться от боя даже ради погибшего. Командир всегда думает о живых.
После второго-третьего выстрела танковой пушки уши можно уже не закрывать. И вновь с опозданием, но в ответ выстрелили два гранатомета. На этот раз гранаты взорвались совсем рядом – одна лишь чуть-чуть перелетела бруствер и посекла кустарник за спинами обороняющихся. Вторая угодила в центр штабелей из мешков. Бруствер содрогнулся, но выстоял. Рвануло второй раз и сзади, в лесу. Неужели боевики не теряют надежды пробиться к посту с тыла?
А солнце даже еще не взошло. И каким длинным может оказаться день!
– Надо снять гранатометчиков, – прокричал Заремба старшему лейтенанту. – Снайперка есть?
– Снайперку сюда, – отдал приказ Приходько.
Кто-то притащил винтовку из землянки, подполковник перехватил ее, проверил магазин, прицел.
– Мины сзади далеко? Пусть кто-нибудь проводит, – попросил он командира.
– Варфоломеев, к подполковнику.
Щупленький, вертлявый солдатик, возникший неизвестно с какой стороны, оказался рядом с Зарембой.
– Нужно выползти отсюда чуть в сторону. Покажешь, чтобы самим не подорваться, – объяснил задачу Заремба.
– Ноль вопросов, – удивился тот простецкой задачке и переметнулся за танк, в тыл, где скучал пока без дела пулеметчик.
– Жарко здесь у вас, мы немного прогуляемся в твоих владениях, – предупредил его Заремба: мол, дверь все равно не закрывай, мы вернемся.
По одному ему знакомой черте Варфоломеев стал уводить офицера в сторону от блокпоста.
– Здесь местечко неплохое, – указал на заросшую травой, осыпавшуюся прошлогоднюю воронку, на дне которой вырастала гора пустых банок из-под тушенки и консервов.
Обжигаясь о крапиву, подполковник обежал яму по кругу, залег на противоположном краю. За кустами, оставшимися в живых после взрыва, просматривался небольшой участок дороги и поля. Где-то там крутился один из гранатометчиков, и Заремба приник к окуляру, через него приблизив местность и пытаясь найти на ней самую удобную позицию для стрельбы. Гранатомет – дура своенравная, требует неукоснительного выполнения некоторых условий, и в первую очередь, чтобы позади него ближе ста метров ничего не располагалось. Иначе раскаленная газовая струя оттолкнется от препятствия и обожжет самого стрелка. Потому подполковник и рассматривал тщательно лишь взгорки, из-за которых и можно вести прицельный огонь.
Проплыли-дернули хвостами несколько мальков – пехотинцы с автоматами. Но ему нужна щука. Гранатометчик. Он опасен в первую очередь, потому что может выбить танк и бронетранспортер. А если выйдет из строя броня, пост исчезнет к вечеру. И ни в какие атаки действительно подниматься не потребуется.
Справа налево, сверху вниз – все, что повезло увидеть, рассмотрел Заремба через увеличение окуляра. Открывая обзор, выполз немного вперед. Опасно, конечно: хорошему снайперу поймать его самого на мушку не составит труда, но Заремба надеялся на суматоху боя и на один – свой! – первый выстрел.
И воздалось ему.
Сначала мелькнула задравшаяся ненароком труба, а вскоре одну из ложбинок заполнил собой гранатометчик. И не один. Туда же просочился второй боевик. Но пехота мало интересовала подполковника, и он стал отводить окуляр от него. Однако вдруг дернул ствол обратно.
– Волк?
Такой колоритной шевелюры, прихваченной по лбу зеленой повязкой с арабской вязью, ни у кого больше не замечалось.
– Встретились, – прошептал подполковник, устраиваясь поудобнее. – Давай поздороваемся, голуба.
Волк помог гранатометчику вставить гранату, указал цель и присел, ожидая выстрела. Выстрела, который он, Заремба, хотел лишить его. Но в кого стрелять? Кто важнее? На второй выстрел времени не останется.
С усилием переметнул прицел с главаря на гранатометчика. Хорошего гранатометчика, если ему сам Одинокий Волк указывает цели. И когда его небритая щека оказалась насаженной на пику в окуляре прицела, подполковник решительно нажал на спусковой крючок.
Промахнуться не боялся. И то, что гранатометчик не выстрелил, подтвердило удачу.
Но Заремба уже горевал, что оставил в живых главаря. Когда и кому попадет теперь он в прорезь прицела? И попадет ли вообще? А сколько русских парней лягут от его пуль и пуль банды?
Или это играет самолюбие: как же, упустил Волка! Гранатометы, надо выбивать у них гранатометы, как сказал бы генерал Серпилин в «Живых и мертвых». А с пехотой потом можно справиться и голыми руками.
Маленькой показалась воронка, когда на его одиночный выстрел в ответ раздалась ураганная стрельба.
– Значит, попали, – радовался и Варфоломеев, зарывающийся в баночное дно ямы.
– Где у нас еще мин нет? – подмигнул парню Заремба.
– На другом фланге.
– Давай веди на другой, там орудует свой гранатометчик.
Но на левом фланге не будет Одинокого Волка. Упущенная цель, о которой жалеть теперь всю жизнь.
– Бежим? – поинтересовался солдат, видя, что подполковник почему-то медлит.
Хотелось, очень хотелось Зарембе рискнуть и высунуться еще разок в этом месте. На удачу, счастливый случай. Ради Одинокого Волка. А вдруг…
Подцепил на пламегаситель винтовки консервную банку, просунул в кусты. И тут же со звоном в нее впилась пуля. Одинокая. Снайперская.
– Уходим, – не стал испытывать больше судьбу спецназовец и вслед за Варфоломеевым, сдирая траву ремнем, пополз в глубь леса.
Став под защиту деревьев, отдышались и бегом переместились на другой край обороны, по пути успокоительно подав знак рукой Приходько и Туманову.
