– Наденьте это, а одеяло прихватите с собой. У вас позже может появиться возможность как следует высушить его.
И не дожидаясь реакции Мака, набросила отделанный роскошным мехом плащ на его плечи. Он недолго колебался, но затем с благодарностью закутался в него. Даже для столь крупного мужчины плаща хватило, чтобы полностью укрыть его тело.
Лиззи сама принялась рыться в тюке и извлекла из него мужские башмаки. Он отдал ей все еще мокрое одеяло, и она запихнула его внутрь. И неожиданно нащупала железный ошейник. Не удержавшись, достала его, чтобы рассмотреть. Металл оказался переломлен, а сам ошейник сильно погнули, когда снимали его.
– Как вам это удалось? – спросила она.
Он натягивал на ноги башмаки.
– Взломал дверь кузницы при шахте и пустил в ход инструменты Таггарта.
Он не смог бы сделать этого один, подумала она. Наверняка ему помогла сестра.
– Зачем же вы взяли его с собой?
Он внезапно перестал дрожать от холода, а его глаза яростно сверкнули.
– Чтобы никогда не забыть о нем, – с горечью ответил он. – Никогда!
Лиззи положила ошейник на прежнее место, а потом ее пальцы уперлись в обложку книги, уложенной на самое дно тюка.
– Что это за книжка? – спросила она.
– «Робинзон Крузо».
– Мой любимый роман!
Мак забрал у нее свой багаж. Он был готов тронуться в путь.
Она вовремя вспомнила, как Джей убедил сэра Джорджа дать Макэшу уйти.
– Егеря не станут преследовать вас, – поспешила сообщить она.
Он с недоверием пристально посмотрел на нее. Но сквозь скептицизм в его взгляде сквозила и надежда.
– Откуда вы знаете?
– Сэр Джордж решил, что от вас слишком много неприятностей и ему будет лучше избавиться от вас. Охранника на мосту он оставил нарочно, чтобы шахтеры не подумали, будто он разрешил вам бежать. Но сэр Джордж уверен, что вы сумеете удрать, а он даже не попытается вас вернуть.
Выражение облегчения отчетливо проступило на изможденном лице.
– Стало быть, я могу не опасаться людей шерифа, – констатировал Мак. – И на том спасибо, господи!
Лиззи снаружи замерзала, оставшись без плаща, но внутри ощущала необычайное тепло.
– Идите очень быстро и ни в коем случае не останавливайтесь для отдыха, – посоветовала она. – Если остановитесь до наступления дня, все еще можете умереть от переохлаждения.
Интересно, размышляла она, куда он направится и чему посвятит теперь свою новую жизнь.
Он кивнул и протянул ей руку. Она пожала ее на прощание, но, к ее величайшему удивлению, он поднял ее пальцы к своим побелевшим губам и поцеловал. Затем пошел прочь.
– Удачи вам, – тихо произнесла ему вслед Лиззи.
* * *
Башмаки Мака хрустели по льду замерзших на дороге луж, когда он быстро двигался при лунном свете вдоль долины, но его тело быстро согрелось под меховым плащом Лиззи Хэллим. Помимо его шагов, не доносилось больше никаких звуков. Только шумела протекавшая рядом река. Зато в душе у него непрерывно звучала торжествующая песнь свободы.
По мере удаления от замка он начал осознавать занятную и даже отчасти забавную сторону своей случайной встречи с мисс Хэллим. Только вообразить себе ее в расшитом узорами платье, в отделанных шелком туфельках и с прической, над которой, должно быть, две служанки трудились не менее часа! А потом появляется он. Переплывает реку обнаженный, как новорожденный младенец. Какой шок она должна была пережить, увидев его!
В прошлое воскресенье в церкви она вела себя как типичная надменная шотландская аристократка, никого вокруг себя не замечавшая, самодовольная и заносчивая. Однако же ей хватило духа принять вызов Мака и спуститься в шахту. А сегодня она спасла его жизнь, можно сказать, дважды. Сначала помогла выбраться из воды, а затем отдала теплый и сухой плащ, без которого ему пришлось бы туго. Поистине необыкновенная молодая женщина! Прижалась своим телом к нему, чтобы согреть, стояла перед ним на коленях, обтирая своей же нижней юбкой. Найдется во всей Шотландии вторая такая же леди, готовая столько сделать для простого шахтера? Он вспомнил, как она упала ему в объятия во время посещения шахты. К нему вернулось ощущение прикосновения к ее груди – мягкой, округлой и неожиданно крупной. Приходилось только сожалеть при мысли, что он может больше никогда не встретиться с ней. Хотя в глубине души надеялся. Она вполне была способна тоже сбежать из этого унылого захолустья. Ее любовь к приключениям проявлялась слишком очевидно, и ей наверняка хотелось открыть для себя новые, самые широкие горизонты.
Семейка оленей, грызущих травку рядом с дорогой под покровом темноты, шарахнулась в сторону при его приближении, мелькнув призрачными тенями, и он снова оказался в полном одиночестве. Им владела крайняя усталость. «Вращение барабана» отняло у него даже больше сил, чем он ощутил первоначально. Казалось, человеческое тело не способно оправиться от такого испытания менее чем за два дня. Пересечь реку было бы сравнительно легко, если бы не столкновение с плывущим деревом, ставшее для него еще одним источником переутомления. Голова до сих пор болела там, куда пришелся удар ствола.
К счастью, нынешней ночью ему не нужно было идти слишком далеко. Он доберется только до Крейги – еще одной шахтерской деревни в шести милях ниже вдоль долины. Там ему предоставит убежище брат матери – дядя Эб – и позволит отдохнуть до завтра. Он будет спать спокойно, зная теперь, что Джеймиссоны не намереваются отправлять за ним погоню.
Утром он набьет желудок овсянкой с ветчиной и отправится в Эдинбург. А оттуда отплывет с первым же кораблем, на который его возьмут матросом, причем не важно куда – любая точка земного шара от Ньюкасла до Пекина вполне ему подойдет.
Мак сам готов был посмеяться над овладевшей им бравадой. Ведь прежде он никогда не бывал дальше рыночного городка Коутс всего в двадцати милях от Хьюка – ему даже в Эдинбург не доводилось попадать, – но все равно уверил себя, что охотно изберет самые экзотические места, словно знал их как свои пять пальцев.
Но постепенно, пока он двигался по избитой колее дороги, им овладели уже более серьезные мысли о предстоявшем путешествии. Он покидал тот единственный дом, который был у него в жизни, место, где он родился, где умерли его родители. Он оставлял Эстер, свою сестру, подругу и верную союзницу, хотя надеялся уже скоро найти способ тоже дать ей возможность выбраться из Хьюка. Он бросал Энни, кузину, научившую его не только целоваться, но и играть на своем теле, как на музыкальном инструменте.
Но он же всегда знал, что однажды это произойдет. Сколько себя помнил, мечтал о побеге. Завидовал торговцу Дейви Пэтчу, стремясь обрести хотя бы такую свободу, какой пользовался тот. Теперь он обрел ее.
Да, обрел. И его переполняла безграничная радость, когда он думал о том, что ему удалось совершить. Он сумел выбраться на волю.
