– Рыбка играет, – счастливо засмеялся Славка. Он совсем забыл, что если есть речка, то в ней водится и рыба.
Он смутно помнил, что когда-то в детдоме стоял большой круглый аквариум. В нем жили пучеглазые рыбки. Близко к ним подходить не разрешалось, а издали не разглядеть – кривое стекло искажало. Среди темной зелени причудливо изгибались маленькие черно-красные чудовища. Но потом они стали одна за другой выбрасываться из аквариума на пол, и все перемерли. Наверное, тоже на волю хотели.
Упругая рыбка взяла новую высоту, сверкнула чешуей и скрылась в глубине. Славка попытался представить, какое несметное число их плавает в речке: больших и маленьких. И где-нибудь, под корягой, живет и вовсе громадная. Ждет, чтобы ее поймали на удочку. А удочку может папа Митя смастерить! С этой мыслью Славка вскочил и со всех ног бросился бежать к дому.
Папа Митя возился у крыльца с мудреным механизмом, разбирая его на мелкие детали. Славка бочком подобрался к нему – предупреждал же, чтобы двор не покидал.
– Ну, как там речка, – не отрываясь от железок, спросил он, – бежит, не пересохла?
Славкин рот улыбнулся прежде, чем он облегченно вздохнул – вот что значит свой человек – все понимает. Присел на теплую ступеньку, придвинулся ближе и заговорщецки зашептал:
– Там, у коряги, водятся такие водные шустрячки, и совсем не страшные…
От папы Митиных волос пахло солнцем, яблоневым цветом и еще чем-то, отчего губы сохли. Славка перевел дыхание – столько сегодня увидел, враз не перескажешь.
– Ну-ну, – подбодрил его тот.
– Я их бегалками прозвал, – смешался Славка, другие хмельные мысли бродили в этот момент в его голове. Он думал о том, как ему несказанно повезло. Его новые родители оказались куда богаче, чем он себе даже мог представить. Имели не только машину, дом и корову с теленком – целая рыбная речка текла сразу за их огородом. И по всему выходило, что все это богатство принадлежало и ему. Поверить в это сразу Славке было тяжело.
– Так, ясно, что дело темно, – хитро покосился папа Митя. – Но ты их зови водомерками и плавунцами, сам разберешься, кто какие.
– А еще там прыгают рыбки-и, – вытянул Славка губы, наконец-то добравшись в разговоре до главного. – Красивые! Вот бы их поймать и в аквариум посадить. Только удочки нету, – добавил он безнадежно.
– Как нету, все у нас есть, Славка! И удочки тоже! Ух, какие, знаешь ли, удочки! – обрадовался рыбак рыбаку. И заторопился, приладил последнюю детальку на место, затянул ключом гайку и поспешил в чулан. Через минуту он вынес оттуда целый пучок удилищ.
– Вот, выбирай любую, какая понравится! Я вот время выберу, вместе с тобой порыбачу. Я тут такие уловистые места знаю. Но ты рыбалить начнешь завтра, у нас сегодня с тобой дел по горло. Перво-наперво пообедать. Потом баню истопить. Мать велела тебя выкупать как следует. А это значит, пропарить веничком.
Славка пожал плечами – зачем веничком? Но возражать не стал, папа Митя зря слов на ветер не бросает, значит, и впрямь так надо.
Он и не понял, как это время незаметно пролетело. Пока они тут занимались своими мужскими делами, мама Люда успела уже приготовить обед. Славка видел, с каким удовольствием она наливает им в глубокие тарелки пахнущий на весь двор суп. Сразу видно, любит хозяйничать! И на кухне у нее был полный порядок, не то что в детдоме, где с плит вечно что-то убегало, пригорало и чадило. С мамой Людой ему еще не удалось сойтись так близко, как с папой Митей. А так хотелось похвалиться своими открытиями. Он еще не мог понять ее и побаивался, а судя по ее поведению, она его тоже. Славка знал, отчего так – у него всегда были сложные отношения с женщинами. Ни одна из них, кроме бабушки и маленькой детдомовской девочки, до сей поры не отзывалась теплом в сердце. Остальных лучше не вспоминать.
Маму Люду даже сравнить ни с кем было нельзя, после того, что она для него сделала. Но и ей он был не в силах выразить всю свою благодарность – прошлое мешало. А без спросу Славка уже давно голову под чужую руку не подставлял – научен, не кошка, к каждому ластиться. Сердце подсказывало, что надо изо всех сил стараться ей понравиться. Хотя бы потому первоначально, чтобы не огорчать папу Митю. Видно же, что он к ней неравнодушен.
Славка осторожно черпал ложкой суп и одним глазом присматривался к маме Люде. Симпатичная, аккуратная и, видно, строгая. Ну это не беда. Такая же женщина, но ни капельки не похожа на воспитательниц, которые мягко стелят, да жестко спать. И как она старается стать хорошей мамой! Ничего, что у нее не все получается, еще научится. Стоит только захотеть.
К вечеру они истопили баньку. Вдвоем накололи дров – Славка подбирал отлетавшие щепки, потом носили воду с речки тоже на пару: один с полными ведрами, а другой рядом вприпрыжку. А тот лохматый и страшный в избушке, оказался всего лишь старым истрепанным веником и полетел в печку тут же, только его и видели. Да разве может быть страшно, когда рядом надежный человек.
– Эх, и отпарю я тебя, паря, отшоркаю добела! – грозился папа Митя. – Чур, не пищать!
У Славки аж все тело заныло от его обещаний, так захотелось смыть с себя всю детдомовскую грязь. Нет, он вовсе не был таким грязным, накануне их мальчиковую группу водили в душ. Но тут не мытье предстояло, а, как замысловато выразился папа Митя, карнавал души. Славка не очень понял, что это значит, но сообразил: не надо, поеживаясь от холода, толкаться в очереди, пачкать ноги о грязный пол, когда уже чистый, и одежду ни с кем не перепутаешь.
Печка уже не вмещала нестерпимый жар и он вывалился в дверь, едва они шагнули через порог, но папа Митя плотно притворил дверь и запер его в четырех стенах. Горячая вода булькала в баке, а в углу стояла бочка с холодной – туда и подался сразу Славка, с ужасом ощущая, что у него начинает потрескивать голова. Так и последних, не отросших еще волос, лишиться можно. Но, раздевшись догола, почувствовал, как горяченный воздух проникает до самых костей, размягчает все тело и наливает его истомой, приятно щекочет кожу.
– Худющий какой, кости да кожа, – похлопал его по острым лопаткам папа Митя. – Ну, ничего, мать тебя живо откормит. Видал, какой барабан! – похлопал он себя по крепкому животу.
Славке еще жарче стало от его прикосновений. И он мысленно пообещал ему, что станет есть все, что подадут. Без остатка. Даже склизкую безвкусную морскую капусту. Лишь бы быстрее поправиться и хоть немножко стать похожим на него. У папы Мити бугры перекатывались под гладкой кожей – этакая сила ворочалась, наружу просилась. С такими мускулами, – завистливо вздохнул Славка, – и драться не надо, только рукава засучи.
Тем временем папа Митя открыл маленькую дверцу в боку печки, отстранился и с размаху швырнул вовнутрь ковшик воды, как будто хотел пригасить нестерпимый жар. Оттуда с шипением и свистом вырвался клуб прозрачного пара. В бане пряно запахло травами. Сухие пучки висели на стене, а один из них папа Митя уже заварил в ведре. Печка сглотнула еще один ковшик и опять ответила горячим вихрем. Славке ожгло уши, он присел на корточки и прикрыл их руками. Что же это такое делается? Но тут сильные руки подхватили его, вознесли и одним движением распластали на сухом полке.
