– Вот мы и встретились, Темников…
Старший охотовед медленно поворачивался на этот голос, поднимался, опуская засученные по локоть окровавленные руки. Андрей ожидал встретить растерянный, испуганный взгляд, но, натолкнувшись на твердые глаза, отдал должное его выдержке. Темников с силой ткнул нож в сосну, опустился на корточки и только тогда, поглядывая снизу вверх, сказал деловито:
– Понимаешь, какая штука получилась. Мы тоже выстрел услышали, да пока ломились по тайге, спугнули браконьеров. Пульнули им для острастки. Ты как раз подоспел, не бросать же изюбря воронам, поможешь вынести мясо, – договорил он, стараясь быть равнодушным, но не выдержал, облизнул сухие губы, и что-то хищное, наглое промелькнуло в его глазах.
– Врешь, Темников, ты завалил зверя, – с трудом выговаривая слова, произнес Андрей.
– А если бы и так? Не докажешь. Никто тебе не поверит. Скажу, что ненавидишь ты меня, подкапываешься, на мое место метишь. Поверят мне и вот товарищу, с инспекцией к нам прибывшему, – небрежно и размеренно цедил он слова, будто жвачку жевал и вот-вот выплюнуть собирался. – И за что он меня ненавидит, что я ему плохого сделал, еще и в родственники набивается, слышь, Михалыч, – коротко хохотнул он, обращаясь к плотному и коренастому мужику. – Я ж ему для его же личного спокойствия по-русски объясняю: изюбря подстрелили браконьеры, а если бы он ушами не хлопал, а нес службу как положено, такого бы не случилось, ну а раз порядок на участке навести не может…
В его глазах вспыхнул ужас, в испуге заметались зрачки, и в Андрее промелькнуло торжествующее чувство.
– Полоумный, – сведенными серыми губами прошептал Темников, не отводя взгляда от ствола карабина, качающегося напротив лица – зловещее змеиное око глядело на него.
Темная мутная злоба плескалась в Андрее, палец прикипел к курку, и еще бы одно малейшее усилие – подалась бы назад полоска кованого железа. Но в этот миг холодом одернуло спину от мысли, что вот сейчас кончится его свобода. Нет, не та, которой лишат его люди после свершившегося. А воля, ради которой он столько пережил и которую только-только начал обретать. И в ту же секунду рука передернула затвор: сверкнул медным боком патрон, скользнул в траву. Андрей машинально нагнулся, отыскал его под ногами, поднял и поставил столбиком на плоский камень у колен Темникова.
– Запомни этот день, и меня запомни, – глухо сказал Андрей, повернулся и пошел обратно, еще более страшный, чем когда появился здесь.
Суждена была им еще одна встреча в тайге, скорая и на этот раз последняя, оплаченная человеческими жизнями.
Глава 20
Пришла зима, но мало что изменилось в судьбе Андрея: все так же нес он службу на своем участке, сам себе выбирая работу на день, все так же Темников не вмешивался в его дела – отчеты он напрямик, минуя старшего охотоведа, посылал в управление. Последняя встреча, записанная им в свое поражение, обернулась неожиданной отсрочкой, но скорее всего стояло затишье перед бурей – понимал Андрей, что недолго осталось ему ходить в егерях. А в декабре пришла телеграмма, которой вызывали его в город на совещание. Внутренне он давно ждал этого вызова, готовился к нему и решил, что начальство нашло-таки удобный повод выдернуть его с острова и там, в управлении сообщить об увольнении. Отремонтированный мотоцикл давно стоял на хранении, карабин недолго вычистить, а уж собрать вещи – и вовсе. Приготовившись к худшему, он и приехал, вернее, прилетел в город – море еще не встало, лед был зыбок и ненадежен.
В управлении толпилось много народу, и в самом деле егерей собрали на совещание. Темников, знал Андрей, улетел днем раньше и, конечно же, расхаживал по кабинетам как свой среди своих. Скоро всех пригласили в зал заседаний, и он с холодной отстраненностью пронаблюдал, как важно уселся в президиуме Темников. Изумился он позже, когда в докладе вдруг упомянули его фамилию, сказали хорошие слова и поставили в пример всем другим молодым егерям. По всему выходило, что пока в управлении есть такие самоотверженные люди, как Братко, можно быть спокойным за порядок в тайге, за дело, которому все они служат, а уж если наставляют их на путь истинный такие опытные, добросовестные, как старший охотовед Темников, и вовсе следует – можно быть спокойным за завтрашний день.
«Подлюга, еще и издевается, – наблюдая за Темниковым, с тихим бешенством подумал Андрей. – С другой стороны решил ко мне подобраться, выжить не мытьем так катаньем. Все правильно рассчитал: молодой перспективный работник, пора и повысить, послать в другой район, без шума, с почетом даже. Убрать с глаз долой. Но все же он боится меня, кончилась для него спокойная жизнь. И для его друзей, таких же ворюг, кончилась. Черта с два сплавят они меня с острова. Не получится. Кончилось их время, сидят, радуются, что обвели меня вокруг пальца».
Он видел, как Темников постоянно наклонялся и о чем-то переговаривался с человеком, вместе с которым браконьерничал осенью в тайге. Андрей выяснил фамилию этого нового инспектора, недавно назначенного на эту должность, узнал, откуда он прибыл, что ранее кочевал из кабинета в кабинет, а потому в их работе соображает разве что по бумагам. Приглядываясь к нему, он думал, что если бы ему вдруг довелось писать характеристику этому человеку, то пришлось бы применять в словах одни уменьшительные суффиксы. Все в нем было небольшое: Андрей сидел в первых рядах и в упор рассматривал его. Глазки, поддерживаемые припухшими веками, заплыли легким жирком. Ранняя лысоватость кокетливо прикрыта коконом редких волос. Маленькое лицо, улыбчивое, сладенькое, но вместе с тем – вот, мол, какой я простой, но хи-и-трован, палец в рот не клади. Человечек часто поднимал пухлый подбородок, задирал голову и тогда обнаруживал огромное желание выглядеть не по заслугам значительнее, солиднее. «Пижон», – было уже определил Андрей, но тут отметил, что после одной из фраз человечек скривил маленький рот и в тонких губах промелькнуло знакомое хищное выражение: не тронь, не нарушай мое равновесие, плохо будет.
Андрей и раньше встречал подобных людей, но как-то не было привычки обращать пристального внимания: живет себе – и ладно. Но после малолюдья что-то обострилось в нем, и он с интересом всматривался в человечка, давно укоренившего в себе ничегонеделанье, мастерски прятавшего свою сонную сущность за аккуратной маской деятельного чиновника. Заметив на себе взгляд начальника, он тут же выражал на лице полную готовность немедленно сорваться, броситься изо всех сил выполнять любое распоряжение, и в то же время легко читалось другое: забегу за угол, отдышусь и пережду суматоху, авось все само собой и уладится.
Здесь, в зале, переполненном разными людьми, среди которых, чувствовал Андрей, немало друзей и врагов тоже, открывалась для него истина, ясное понимание которой придет гораздо позже. Нет, не эти пробившиеся к маленькой власти люди, с такой любовью заседающие в президиумах, делают настоящее дело, но они способны влиять на власть большую. Они могут легко напакостить, испортить жизнь, судьбу многих, похожих на него. Пока все эти малые пакостники сбились в одну стаю, могут одерживать верх над одиночками, навалившись всем своим темным миром. Сейчас Андрей уже не помнил, сколько раз ему приходилось отступать и чего это ему стоило, теперь он твердо уверовал в то, что малыми своими стараниями жить добрее и чище капля по капле копил справедливость, и она не могла не пролиться благодатным дождем.
