– Да ему и работу найти проблематично будет, – вставил я.
– Может, я его к себе в аптеку возьму, – сказала Кьяра.
– Я думаю, что прежде всего нужно разобраться в наших ожиданиях, – сказала мама. – Взглянуть на его жизнь свежим взглядом. Все дело в том, как смотреть.
– Да уж.
– Точно.
– Йес.
– Хрум, – кивнул папа, пережевывая миндаль.
Как смотреть, значит… Я поднялся и пошел подглядывать за Джо в гостиную.
Джо играл со своими динозаврами. Я замер на пороге, скрытый полумраком. Я никогда вот так не стоял и специально не наблюдал, как он это делает. Джо брал динозавра из кучи слева от себя, оглядывал ему ноги, потом заставлял пробежаться, развернуться, подпрыгнуть, после чего бросал его в угол, пополняя образовавшееся там кладбище доисторических животных. Потом брал следующего и так далее. Джо знал о них все – названия, реальные размеры, ареал обитания. Настоящий динозавровый царь. Почему они так ему нравятся? Я закрыл глаза и попытался увидеть то, что видел он. И у меня почти сразу что-то получилось. Мезозой. Вон там, у телевизора, большое озеро. В книжных полках – деревья. На полу вместо ковра – прерия. На подоконнике диплодок пожирает мамины цветы. Над головой летает птеродактиль. За диваном спрятался стегозавр. И Джованни всем своим существом погрузился в это волшебство. А в мезозое, оказывается, прикольно! Не знаю, сколько я так простоял: времени там не существовало. Могло пройти двадцать минут, а могло и три дня, с тем же успехом. Да, двенадцать лет потребовалось, чтобы я смог увидеть мир глазами брата. И, честное слово, этот мир очень даже хорош.
* * *
На следующий день я пошел на кладбище (настоящее, а не динозавровое). Направо, налево, направо. Двенадцатый ряд, седьмое место. Альфредо Колелла, мой дедушка. Мне было грустно, что он не видел, как растет Джованни, как он становится частью нашей жизни и меняет нас. Поэтому я периодически писал ему письма, излагая последние события, и клал их под камень. Часто я говорил в них такие вещи, какие больше никому сказать не осмелился бы. И мысли у меня рождались исключительно четкие, ясные – только с ним такое бывало.
«Привет, дедушка. Как поживаешь? Ты пропускаешь самое интересное. Видел бы ты, каким стал наш Джованни! Он – само движение, сгусток энергии, концентрация жизни. Но знаешь что? Иногда у меня возникают мысли о его смерти. Ведь супергерои тоже умирают, правда? Там, у тебя, есть супергерои? Сейчас он еще маленький, ему всего одиннадцать. И слово “смерть” пока кажется совершенно неуместным. Соединить в одном предложении смерть и Джо – это все равно что положить в лазанью варенье. Знаешь, дедушка (а может, ты в курсе?), а ведь Джо умрет раньше меня. Ну, не на сто процентов, конечно, но скорее всего. Да, скорее всего, я увижу его гроб. Так же, как видел твой.
Скажи, а ты боялся смерти? Нет, я не имею в виду твоей; я знаю – когда дело касалось тебя, ты не боялся ничего. Ты мне сам так однажды сказал, я хорошо помню. Сказал: “Я ничего не боюсь”. Но боялся ли ты смерти других людей? Может, бабушки Бруны? Боялся остаться один?
Да, однажды Джо не станет. И когда это случится, дедушка, я все равно буду счастлив. В каждой слезинке будет воспоминание. А каждое воспоминание обернется улыбкой. А как же иначе? Ведь с Джо невозможно оставаться серьезным! Если я и расплачусь, дедушка, то лишь для того, чтобы не слишком сильно смеяться. Джо не может исчезнуть, просто не может. Это неопровержимый факт. С ним ничего не поделаешь. Ведь Джо – везде. В воде, в воздухе, в земле, в пламени. Он среди нас. И внутри нас.
Он во всем и во всех вызывает необратимые изменения.
Когда он уйдет, я буду жалеть лишь об одном: что не всем посчастливилось узнать его. Я стану искать на нашей аллее его тень, как это делал он. И вслед за ним обведу заголовки на всех его книгах ручкой без стержня. И так же, как он, буду обнимать всех подряд, без разбора. Я устрою танцы с его динозаврами. И там, в мезозое, в компании диплодока и тираннозавра, он будет меня ждать. Всегда.
Мой младший брат. Который играет в салки с динозаврами.
Твой Джек».
Шесть равно шести
Ну а пока впереди была еще вся жизнь. У меня, у Джованни и у нас с ним вместе. Да, прежде всего – вместе. Я наслаждался нашими выходами «в свет»: это было словно носить с собой в кармане маленькое солнышко. Я больше не боялся мнения других и учился не судить слишком скоро.
Постепенно я начал срывать с картин таблички и разглядывать лишь холст. Оказалось, что не все девчонки, слушающие Рианну, вегетарианки. И что они могут быть приятными или неприятными – ровно в той же степени, что и остальные.
В какой-то момент Джо стал прямо-таки фанатеть оттого, что его снимают на видео. Каждый день он спрашивал, буду ли я его сегодня интервьюировать. Не знаю, с чего вдруг эта страсть; может, так он чувствовал себя более значимым, а может, ему просто нравилось, и все тут. Как бы то ни было, интервью раз от разу делались все фантастичнее: выяснялось, например, что он угонял машины у политиков, шпионил на английскую королеву и уже десять лет ел только одно блюдо – сэндвич с макаронами. Да, для него это было настоящее развлечение. Он катался по полу от смеха, и поскольку смеется он заразительней всех в мире, то я в итоге тоже хохотал до колик. И чем дольше мы смеялись, тем меньше оставалось памяти в айпаде. В результате однажды мы собрались снимать очередное видео – волосы напомажены, любимая красная футболка надета, энная байка о себе уже бьет копытом, – и тут нас как обухом по голове ударило: памяти в айпаде больше нет.
– Надо удалить какую-нибудь, – сказал я.
– Кого?
– Запись нашу. Надо…
– Нет! Удалять – нет.
– Но у нас нет другого выхода!
– Есть. – Он кивнул.
– И?
Джо приложил палец к подбородку и возвел глаза к потолку, размышляя. Потом произнес:
– Аличе.
– Что Аличе?
– Аппарат.
– Мы не можем взять ее фотоаппарат. Ты же знаешь, как она над ним трясется, никому не дает. Давай телефоном. Он тоже умеет видео снимать.
Да, после встречи с Морено, к которой мы, как вы помните, оказались не готовы, я обзавелся телефоном с камерой; вот только, к несчастью, таким дешевым, что качество изображения было примерно как в древних черно-белых фильмах.
– Плохое, – отозвался Джо с таким видом, словно таракана проглотил.
– Ну так что тогда?
– Украдем аппарат Аличе.
– Украдем? Да что ты…
Я не успел закончить: Джо уже метнулся вверх по лестнице. Я побежал за ним и обнаружил его в коридоре на корточках – он шпионил за сестрой, заглядывая в ее комнату. Я последовал его примеру. Аличе сидела за столом и занималась. Может, и правда попробовать? Почему нет?
