– Кто вы такие? – спросил на весьма неплохой латыни Ваня, благо учил ее с носителем уже больше четырех лет и немало поднаторел.
– Бернхард фон дер Борх, ландмейстер Тевтонского ордена в Ливонии, – ответил ему глава делегации. Также на латыни, которую, как и положено духовному лицу католичества, знал отменно.
– И что ты забыл на землях моего отца?
– Твоего отца? – удивился Бернхард, намекая на то, что недурно бы и представиться.
– Я Иоанн Иоаннович, сын и наследник Великого князя Московского и всея Руси.
– Разве земли Новгорода принадлежат твоему отцу?
– Разумеется. Мой далекий предок Хрерик из Дорестада, славный правитель Фризии, известный в этих краях как князь Рюрик
[78], создал Русскую марку силой своего меча. И основал этот город. С тех пор его старшим потомкам он и принадлежит. Но горожане, как тебе известно, любят бунтовать и злодействовать. Их не всегда можно прижать к ногтю. Оттого изредка и случаются некоторые недоразумения.
– Недоразумения? – мягко улыбнулся Бернхард.
– Они немного затянулись, – вернул улыбку Ваня. – Но я разбил новгородцев и идущих им на помощь литвинов. Осталось дело за малым – развесить бунтовщиков на осинках.
– Но ты еще не взял город, – осторожно заметил ландмейстер.
– То моя забота. А вот что делает войско Тевтонского ордена в землях моего отца – это вопрос.
– Мы заблудились, – невозмутимо, прямо-таки на голубом глазу, ответил фон дер Борх.
– Заблудились?
– Да. Так и есть. Я гулял. Дышал свежим воздухом. И вот оказался тут.
– А войско зачем с собой взял?
– Это не войско. Это моя вооруженная охрана. На дорогах сейчас ОЧЕНЬ беспокойно. Разбойники совсем страх потеряли.
– Жаль, – произнес Ваня, тяжело вздохнув. – Я надеялся на битву.
– Так не терпится обрести воинскую славу?
– Нет. Я очень мирный и кроткий христианин. Но мне так понравились ваши кони…
Поболтали. Воевать ливонцы явно не планировали. Не при таком раскладе, во всяком случае. Посему после беседы – разъехались. Совсем. Ваня отошел ближе к городу, а ливонцы быстро-быстро смотали удочки и отправились на другое водохранилище… подальше от местного рыбнадзора.
А перед закатом прискакал гонец. Ну небольшой отряд с гонцом, если говорить точно. С письмом от Ивана III. Тот писал сыну, что прийти не может, ибо стережет столичный город от Большой Орды, которая, по слухам, собиралась заглянуть. Посему и предлагал сыну закругляться. Погулял по вражеским землям. Пограбил. И довольно. Его конница очень может пригодиться и дома…
Глава 7
1471 год, 5 июля, Новгород
В 1471 году Новгород был очень внушительным городом. По меркам Руси, разумеется. Порядка двадцати тысяч человек населения, около двухсот семидесяти гектаров площади и целых два кольца стен. И если внешнее кольцо было хоть и массивным, но древесно-земляным, то центр города прикрывал довольно крупный каменный Детинец, построенный в 1430-е годы. Ничего мощнее Новгорода в плане оборонительных сооружений в те годы на Руси не было. Даже Москва терялась на его фоне. Потому-то и уверены были в себе горожане. Чего переживать-то за такими стенами?
Несмотря на письмо отца, уходить просто так Ваня не стал. Нужно было урегулировать вопрос с Новгородом, раз уж он до него добрался. Но новый раунд переговоров княжич решил проводить в более выгодной для себя обстановке. Так что рано утром пятого июля, еще по густому туману, к воротам одной из проездных башен подкатили двуколку с мощной, крепко окованной дубовой бочкой. Это была одна из трех мин, которые Ваня распорядился сделать еще в Москве. На всякий случай. Мало ли чего штурмовать придется?
Ратники подожгли фитиль, укрытый специальным козырьком, дабы не могли залить со стен. И спешно отбежали.
Ба-бах! – жахнуло это самодельное взрывное устройство, вскрывая деревянные ворота. Да и башню саму покосило. Да чего уж там, чуть не обрушило. А народ окрестный как оглушило? Диво просто. Даже те, кто на ногах остался, головой тряс, пытаясь прийти в себя. Все-таки не казанская «петарда», сделанная на коленке. Тут постарались, чтобы оболочка получилась как можно крепче, а взрыв – сильнее.
И вот, повторяя сценарий казанского взятия, в открытые ворота Новгорода ринулись бойцы. Ратники прежде всего. Их добрые доспехи, большие щиты и крайне смертоносные кончары были очень опасны для плотной городской свалки. Щитом укрывались, а кончаром кололи, словно очень длинным штыком. Новгородцы не татары – доспехи имели намного крепче. Но все равно результат славный вышел. Тем более что еще и стрелки со своими пищалями подтянулись, поддерживая ратников.
Новгородцы попытались контратаковать. Но безуспешно. На узких улочках индивидуальное качество снаряжения и вооружения играло куда большую роль, чем в масштабных полевых баталиях. Да еще и орудия в прорыв закатили, что поставило окончательную и жирную точку в попытках новгородцев выбить москвичей за ворота.
Наступать же в глубь города Ваня не стал. Испугался его масштабов. Да и зачем учинять такую резню? Он решил остановиться, закрепиться да подождать переговорщиков. После столь лихого вскрытия внешнего периметра новгородцы вряд ли станут тянуть с этим делом. Не в их это интересах. Так и вышло. Не прошло и часа, как прибыла целая делегация.
– Зачем ты сюда пришел?! Тебе не совладать с Новгородом! – воскликнула Марфа Борецкая, бывшая лидером новгородского сопротивления Москве.
– Если я увижу, что мне с городком сим не совладать, – спокойно произнес Ваня, с мягкой улыбкой глядя в глаза этой престарелой фурии, – то я велю его сжечь. А погорельцев, кои начнут разбегаться, резать без разбору. Ибо смуте вашей и измене нужно положить конец. Слишком далеко она зашла. Не пресечешь – так и будешь бегать с войском да в чувства приводить. Это слишком хлопотно. Лучше разом дело решить.
– Пожжешь город – без добычи останешься! – возразил кто-то из бояр.
– Вздор! Али ты не слышал, как в Юрьеве-Камском поступили? – с ехидством поинтересовался Ваня. – Вы, купеческие душонки, все одинаковы. Как беда какая, так зарываете свои ценности в горшках во дворе. И найти их – хитрость не великая. Есть у меня к тому ухватки. Как раз в Юрьеве-Камском их и испытывали. Выкопанной добычи оказалось больше, чем взятой с обычного разорения. А ведь там по бревнышку все перебрали.
