Память услужливо подсунула это воспоминание про благословение. Тогда, шестилетняя, я переживала это как могла: эмоции были смешанными, непонятными, наивными. А спустя 30 лет у меня появились новые мысли на этот счет.
Я вдруг поняла маму. Конечно, я не поступила бы так же. Но осознала, что она сделала то, что считала правильным. Мама была несчастна как женщина. Внутренне черствела, засыхала без любви.
Мужчина, которого она выбрала, не оправдал ее ожиданий. Он не был героем, он даже не был нормальным человеком в привычном ей понимании. Он как бы ушел в минус со своим алкоголизмом.
Мама тяжело переживала развод. Возможно, у нее была депрессия. Но раньше таких болезней не было. То есть были, но они считались ненастоящими: воспринимались как меланхолия и тунеядство. Возьми себя в руки – вот единственное лекарство.
Не забирать же дочь в этот ад? Возможно, не забирая меня к себе, она берегла меня, как умела. Не забирала, чтобы я не видела безобразных сцен, отчуждения, не ощущала себя частью плесневеющей семьи. Потому что ресурса любить кого-то у нее не было совсем. Чтобы было что отдавать, нужно сначала наполнить. А мама была вычерпанным колодцем. И папа тоже. Им нечего было дать.
Сейчас я взрослая женщина, и мне примерно столько же, сколько тогда было маме. Мама приехала не просить благословения на развод, она вполне вменяемая. Она приехала на ручки: возьмите меня на ручки. А бабушка и дедушка не могли взять ее, она не их дочь. У них есть сын, вот его они готовы взять на ручки. Но он сам себя берет на ручки, когда покупает коньяк…
Все очень сложно в этом взрослом мире, если смотреть на него из наивного детства. Но все становится еще сложнее, если смотреть на него из осознанной взрослости.
Я всегда думала, что родители не забирают меня по каким-то внятным причинам. Например, негде жить. Нет детского сада, куда меня водить. Не на что жить. Ну, обстоятельства какие-то.
Недавно я прочла выражение «бритва Хэнлона». Это означает, что не всегда в неудачах и проблемах виноваты обстоятельства, хотя думать так выгодно для собственного успокоения. Если коротко – облажались, а не заговор.
Я поняла, что в этой жизни все мы немного облажались и никакого заговора нет. Есть ответственность взрослых людей перед детьми, перед родителями и перед самими собой.
Каждое детское воспоминание я теперь рассматриваю через призму своей взрослости и осознанности. Я вижу их иначе, и мне все проще найти объяснение человеческим слабостям. Какие претензии к черствым пряникам за их черствость? Они стали такими не потому, что хотели, – просто их никто не любил, не согрел, не захотел смягчить.
Я тоже не смогла, даже когда захотела, потому что у меня слишком много времени ушло на осознанность, на понимание. Времени на безусловную любовь не осталось. Ту самую, когда ты любишь вопреки всему, несмотря на обстоятельства.
Мне жалко всех несчастных людей, которые живут в дефиците любви, и так боюсь стать одной из них. Я бегу обнимать своих детей: не хочу быть черствой, хочу отчаянно любить и видеть, что меня тоже любят. Нет ничего важнее безусловной любви.
Р – Репетиция
На восьмой день рождения я подарила сыну ответственность. Идея родилась внезапно. Часто, обращаясь к нему, я непроизвольно произношу «малыш».
– Даська, малыш, пойдем домой.
Сын обижается:
– Мам, мне уже семь лет, какой я тебе малыш, я же взрослый!
– Взрослый? Сын, а как ты думаешь, чем взрослый отличается от ребенка?
– Ну, взрослый – главный, взрослый все решает, за все платит…
– Это ответственность, Дась. Вот ты говоришь, ты взрослый. А хочешь, в восьмой день рождения ты и правда станешь взрослым? На целый день. Я подарю тебе эту возможность.
– Хочу! А как?
– Весь день ты будешь принимать решения сам, как взрослый: куда идем, когда идем, что делаем. Кино, море, друзья, аквапарк – проживем день по твоему личному сценарию. Вот как решишь – так и будет. В день рождения ты будешь главным взрослым, капитаном этого дня!
– Ого, классно! А ты?
– А я буду слушаться, будто я твоя юнга. «Да, мой капитан!» или «Будет сделано, мой капитан!».
– А деньги?
– У меня бюджет праздника – 20 000. Я тебе их отдаю. Ты сам за все платишь, ты же взрослый.
– А если я их потеряю?
– Ооо, дорогой. Это и будет твоя ответственность. Значит, не будет кафе и аквапарка с друзьями. Будешь объяснять разочарованным детям, почему они голодные и как ты умудрился потерять деньги.
– А ругать не будешь?
– Нет, Дась, это исключено. Взрослые ругают детей, когда те не оправдывают их ожиданий. Потому что дети – это пластилин, из которого взрослые хотят вылепить правильного взрослого. А в день рождения ты сам будешь взрослый, и я будто уже тебя вырастила.
– А если я не захочу в аквапарк, а в кино захочу?
– Дася, ты главный. Мы пойдем туда, куда скажешь, с тем, с кем скажешь.
– О, кстати, я не хочу, чтобы с нами шел Валера. Он странный, всех толкает, со всеми дерется.
– Ну так скажи ему об этом.
– Я?
– А кто? Ты же взрослый, ты формируешь свое окружение и свою жизнь.
– Я боюсь его обидеть.
– Вооот, – улыбаюсь я. – Это и есть ответственность. Ты сам делаешь выбор: обидеть человека или взять с собой на праздник. И за этот выбор ты сам несешь ответственность. Можно обидеть Валеру и пойти без него. Никто не будет толкать, но внутри поселится чувство вины, и оно испортит праздник больше, чем толчки Валеры. Но это на мой взгляд. А ты сам решай.
Весь вечер сын уточнял детали завтрашнего праздника, и на все вопросы ответ был один: «Это твой день, твой праздник, твой выбор. Он будет таким, каким его сделаешь ты».
Утром, поздравляя сына с днем рождения, я вручила ему конверт с деньгами и бразды правления днем.
– Дась, с днем рождения! Вот твои подарки. Я готова подарить тебе эти бразды не только на день рождения. Вернешь их мне, когда устанешь.
– Я не устану! – Даня в восторге скакал по кровати. – Я теперь взрослый навсегда!
– А это мы посмотрим, мой взрослый сын.
– Мама, я не хочу завтракать, я сразу в аквапарк хочу.
– Хорошо.
– Хорошо?
– Хорошо.
– Я думал, ты скажешь: а как же мы, мы же хотим завтракать.
– Нет, Дась, я так не скажу. Просто голодная Катюня будет плакать, я страдать без кофе; твои друзья приедут только к 12, а значит, не смогут с тобой пойти, но это неважно, зато ты будешь счастлив, ведь мы сделаем, как ты хочешь.
– Но как же я буду счастлив, если всем будет плохо?
