И прыгун решился. Короткими прыжками он подошел к самой лодке. Влекущий запах доносился с дальнего ее конца. Мутант напрягся – наступил самый важный момент охоты. Все должен решить один прыжок. Определив примерно местоположение человека, прыгун собрался уже мягко вскочить на палубу лодки, но снова остановился. Он увидел руку. Человеческую руку, кисть которой торчала над бортом. А ведь добыча может быть уже мертва, хотя запаха тления мутант не чувствовал. Если и так, то смерть совсем недавняя. Впрочем, прыгуну было уже все равно: он так дико проголодался, что не побрезговал бы и мертвечиной.
И только мутант примерился прыгнуть на лодку, как услышал сзади шаги. Он резко развернулся. Люди! Двое! Проклятый ветер с моря – он не позволил ему вовремя учуять их запах! Бежать, бежать немедля! Но исполнить свое намерение прыгун не успел – один из людей выпустил мощную струю пламени, которая настигла мутанта и в считаные секунды сожгла его до костей.
Люди переглянулись.
– Думаешь, мы успели? – спросил пиромант своего спутника.
– Не знаю. Тварь выглядела голодной. Наверное, еще не добралась до него.
– Откуда они тут вообще? – поморщился пиромант. – На поверхности их вроде всех уже извели.
– Выходит, не всех, – пожал плечами второй. – Пойдем, проверим этого отжившего.
Новые подошли к выброшенной на берег яхте. Пока пиромант стоял и оглядывался по сторонам – нет ли поблизости еще прыгунов, его спутник схватился за фальшборт, подтянулся и рывком забросил свое тело на палубу. Через несколько секунд он снова подошел к борту. На лице его была удовлетворенная улыбка.
– Здесь он! Живой, но без сознания. Помоги стащить его – командир будет доволен!
Глава 17. Стрельцов
Где-то между Москвой и Нижним Новгородом
Дорога была на редкость плохой, и трясло нещадно. Я сжимал зубы, чтобы не стонать – на моей до сих пор не зажившей ране тряска отражалась не лучшим образом. Мы ехали в переделанном «Хаммере h1» с удлиненным кузовом. Специсполнение – в АПБР тоже такими пользуются. Остальной салон за первым рядом сидений был переделан подо что-то типа мобильного лазарета. Две кушетки с ремнями, какой-то ящик, похожий на инструментальный, и еще узкая скамейка, как в армейских грузовиках. На одной кушетке лежал я, на всякий случай зафиксированный, хотя дергаться и не собирался, на второй – Лариса. Она, до кучи, была еще и на успокоительном и спала. Это была моя идея, потому что я вовсе не был уверен, что с прекращением воздействия на нее глушением она не вернется к прежней программе Сида. Разумеется, эфэсбэшникам я всего этого рассказывать не стал – слишком долго объяснять пришлось бы, залезая в области, которые я вообще затрагивать не хотел бы. Просто попросил сделать так, как я говорю. Убедительно попросил. К счастью, мне поверили и сделали.
Ехали таким порядком: двое на переднем сиденье – водитель и оперативник, а с нами сзади – командир и еще один круглолицый мужик, изъяснявшийся каким-то чудовищным суржиком с характерным малороссийским говором. Впрочем, я на этой мелочи внимания не фиксировал: суржик и говор вполне могли быть маской и даже почти наверняка ею были. Тоже прием оперативный, нам в АПБР известный. Говор – как фальшивая особая примета: замечают не тебя (какой ты есть), а словечки украинские, которые ты бессистемно и в дикой смеси с русскими в каждой фразе перемешиваешь. А начнешь нормально говорить, и все – ты уже не ты, а совсем другой человек.
Когда в очередной раз мои зубы лязгнули на ухабе, я не выдержал:
– А получше дороги нет?
Командир был весь в своих мыслях и промолчал. Зато предсказуемо отреагировал круглолицый:
– А тебе шо, трясет трохи? Так ить Россия-матушка – тут по-другому не бувае.
– Я серьезно. Куда мы едем?
Круглолицый хотел было разразиться еще одной тирадой в своем стиле, но командир остановил его и тяжело проронил:
– В Нижний…
– В управление «А»? – уточнил я.
Командир бросил на меня острый взгляд и молча кивнул.
– А проселками почему?
– Нельзя нам по трассам, – неохотно проговорил он, словно с него за каждое лишнее слово налог брали. – Вас ищут. И тебя, и ее. – Он кивнул на бессознательную Козыреву. – Много кто ищет. Трассы могут перекрыть.
– Много кто ищет, а нашли вы. И мне очень интересно как.
– Молча! – вставил круглолицый. – Я бачу, ты, мужик, шибко багато знать хочешь. Ты не у том положении, шоб нас пытать… Туточки мы пытаемо. Вот шо ты скажешь об ту колбу, шо ты об пол грохнул, когда мы тэбе бралы?
– Уронил. Случайно.
– И шо там такого было, шоб эти мерзотники мутировавшие за это и помереть булы готовы?
– Кровь.
– Чья?
– А ты как думаешь?
– Ты шо, гадаешь, шо мы тут с тобой шутки шутим? Говори, колы пытають!
Я бы пожал плечами, но с перетягивающими их ремнями это было затруднительно.
– Сдается мне, парни, знаю я куда больше вашего. И если хотите, чтобы я на вопросы отвечал, отвечайте и вы на мои. А то нечестно получается. Я понимаю, конечно, что «пытать» – это спрашивать, но учтите, что пытать в смысле «пытать» меня бесполезно – ничего не узнаете. Сотрудничать – так на равных правах. Если честно, я вам нужен гораздо больше, чем вы мне, и если б не она, – теперь был мой черед кивать на Ларису, – фиг бы вы меня нашли и взяли. Но раз уж так получилось, что вы мне жизнь спасли, я готов даже сделать первый шаг в качестве жеста доброй воли и дать вам некоторую информацию, именно для вас просто жизненно важную… Но прежде чем я вам ее сообщу…
Круглолицый недобро прищурился:
– Я бачу, балакать ты мастер, а тока нам зубы не заговоришь!
– И не пытаюсь даже. Но при всем уважении, я сейчас не с тобой говорю, а с командиром как с человеком, уполномоченным принимать решения.
Круглолицый скривился и хотел, похоже, сказать в ответ что-то резкое, но наткнулся на тяжелый взгляд командира и промолчал. А тот перевел свой взгляд на меня и нехотя уронил:
– Слушаю.
– Так вот, перед тем, как я вам скажу эту вещь, вы должны мне честно ответить на один вопрос… Кто отправил вас на это задание? ФИО, должность?
Даже у командира приподнялись брови от удивления, а круглолицый и вовсе аж булькнул от моей наглости.
– А ты не охренел ли? – От возмущения он даже про свой говор забыл.
Но я проигнорировал его выпад, глядя в упор на командира. Именно от него сейчас зависело абсолютно все. Если он пойдет на принцип и встанет в формальную позицию, разговора у нас не выйдет. Но предчувствие, к которому, как я надеялся, примешивались сигналы и от моих пророческих способностей, говорило мне, что командир сделает правильный выбор.
– А тебе зачем? – неторопливо спросил он.
