— Я принимаю вызов, — ответил Менелай. — Да решат судьба и боги, кому из нас победить, а кому погибнуть.
Бойцы обеих армий сложили на землю оружие, радуясь, что война наконец завершится. Греки в любом случае хотели домой, а троянцам было всё равно, победит Парис или умрёт: после его сегодняшней выходки к нему уже никто не испытывал симпатии.
Царь Приам вышел на городскую стену, чтобы наблюдать за подготовкой к поединку. С ним пришла и Елена. Старик опирался на её руку. Когда они вышли, все обернулись на жену Париса и каждый, как бы он ни относился к её мужу, подумал, что его можно понять. За прошедшие годы Елена только похорошела, если такое вообще возможно.
— Садись рядом со мной, дочка, — сказал ей царь. — Ты ни в чём не виновата. Все мы стали жертвами божественной склоки. Ты, наверное, со всеми греческими командирами знакома? Расскажи, кого мы сейчас видим.
— Конечно, я их всех знаю, — охотно ответила Елена. — Все тут были моими женишками или к мужу в гости заезжали. Вон там мой бывший. А это его брат Агамемнон. Его все особенно уважали. Его Микены вроде как столица Эллады.
— Да, это заметно, — согласился Приам. — Видал я армии, но такого большого войска мне ещё встречать не доводилось. Редкий военачальник соберёт столько народу.
— А этот, что пониже Агамемнона, но шире в плечах, Одиссей, — продолжала Елена. — Этому палец в рот не клади.
— Он приходил к нам с Менелаем на переговоры в самом начале, — вмешался Антенор. — Менелай из них двоих явно покрепче, посолиднее, это особенно хорошо видно, когда оба рядом стоят. Но как сядут, так сразу Одиссей становится более представительным, а как заговорит — заслушаешься.
— А вон тот высокий и широкоплечий — Аякс с Саламина, — продолжала Елена. — Среди всех он считался самым лучшим воином. А рядом с ним, ростом пониже, его друг, тоже Аякс, он из Локриды. Их все, чтоб не путать, называли Аякс Большой и Аякс Малый. Вон там Диомед из Аргоса. Друг Одиссея. Много знакомых лиц, только вот что-то братьев моих Кастора и Полидевка не видно. Странно. Они всегда приходили воевать, если меня похищали.
Между тем всё было подготовлено для поединка. Гектор и Одиссей осмотрели и оградили место предстоящего боя, жребием определили, кто будет бить первым. Жребий выпал Парису, что его, впрочем, не очень обрадовало. Он наблюдал за происходящим отрешённо и равнодушно. В победу он не верил и чувствовал себя приговорённым к смертной казни. Он прощался с жизнью, которая была короткой и интересной, как и обещал когда-то Гермес. Ему было жаль, что он принёс людям столько зла, но он ни в чём не раскаивался, считая, что только исполнял волю богов. Он думал, что во всяком случае больше зла уже никому не причинит, и это делало его смерть немного героической, что-то вроде самопожертвования. Первый удар давал ему шанс немного побороться и умереть красиво.
Пока противники надевали доспехи, троянцы и греки, перемешавшись, расселись вокруг, предвкушая интересное зрелище, пир по поводу заключения мира и счастливое окончание надоевшей всем войны. Поговаривали, что этот поединок надо было устроить с самого начала и не валять дурака столько лет.
Наконец Парис и Менелай встали на обозначенные места. По сигналу Парис первый метнул копьё и сломал его о щит Менелая.
— Зевс! Помоги мне покарать этого неблагодарного подонка! — взмолился Менелай и мощным ударом насквозь пробил щит и доспехи противника. Если бы Парис не отскочил, Елена стала бы вдовой. А Менелай, не теряя времени, выхватил меч и с размаху сломал его о шлем Париса. — Сволочь ты, Зевс! — в сердцах закричал Менелай и, набросившись на упавшего врага, схватил его за гребень шлема и потащил, пытаясь открутить ему голову. Но и тут Менелая постигла неудача: ремень на шее Париса лопнул, шлем остался в руках Менелая, а Парис растворился в воздухе, оставив похищение Елены неотомщённым.
Не дождавшись смерти, Парис открыл глаза и приподнялся. Он лежал на своей кровати, перед ним стояла растерянная и перепуганная Афродита.
— Тебе очень больно? — дрожащим голосом спросила она.
— Что случилось? — глухо сказал Парис. — Что ты сделала?
— Я спасла тебе жизнь.
Теперь Парис осознал, что произошло. Выходит, что он снова сбежал от Менелая. Такой позор был хуже, чем смерть.
— Что ты натворила! — закричал он, забывая о всяком почтении к богам. — Почему ты не оставишь меня в покое? Почему ты всё время делаешь мне гадости и позоришь перед людьми? Навязались вы все, богини, на мою голову!
Он зарылся головой в подушку и разрыдался.
Афродита смотрела на него, часто моргая и не зная, куда деться от смущения. Она чувствовала, что что-то сделала не так, но никак не могла понять, что именно. Как женщина и как богиня, она не знала и не признавала дуэльные кодексы, воинские присяги, уставы и прочие мужские изобретения и постановления, придуманные смертными для смертных, и сейчас искренне недоумевала, почему спасённый ею Парис так разозлился. Она объясняла себе его поведение нервным срывом на почве пережитого стресса. Немного постояв в нерешительности, она вышла из спальни, огляделась, нашла Елену и стремительно перенеслась к ней.
Жена Париса всё ещё стояла на стене, тупо глядя на Менелая, носившегося кругами по опустевшему полю боя и громко поносившего трусость её мужа. Прикосновение к плечу заставило Елену обернуться. Перед ней с озабоченным видом стояла Афродита.
— Иди к мужу, — сказала она. — Его сейчас надо поддержать.
— К мужу? К которому? — растерянно спросила Елена.
Ответом послужило вспыхнувшее гневом лицо богини.
— К этому неудачнику? Никогда! — капризно заявила Елена — Он же меня на всю Трою опозорил. Иди сама его развлекай, если он тебе так нравится.
Афродита явилась ей незримо, никто, кроме Елены, её видеть не мог, поэтому, когда царевна тихо заскулила, её лицо склонилось набок и перекосилось от боли, а из глаз потекли слёзы, все вокруг подумали, что она так переживает из-за Париса. На самом же деле тонкие пальчики Афродиты стиснули ухо Елены и резко повернули его, потянув вниз.
— Слушай ты, принцесса троянская! — прошипела богиня. — Ещё раз такое скажешь — пойдёшь у меня всё греческое войско обслуживать. Бесплатно! То-то они обрадуются! Я ведь не только по-хорошему умею! Это понятно?!
— Понятно! — пискнула Елена.
— А раз понятно, то быстро пошла работать! Тебя дома клиент… Тьфу! Я с тобой уже заговариваться начала! Муж дожидается!
Елена больше не посмела спорить и, всхлипывая, одной рукой вытирая слёзы, а другой прикрывая распухшее ухо, поспешно удалилась.
Между тем Агамемнон громко объявил победу Менелая. Несмотря на исчезновение Париса, эта победа была настолько очевидна, что никто не стал её оспаривать.
Измена!
— Вот и всё, — сказал Зевс и выключил ясновизор.
Собравшиеся перед экраном боги подавленно молчали. Они были одеты празднично и пестро. Многие пришли с разноцветными флагами и повязали яркие ленты поверх одежды. В руках у всех были полные кубки нектара, которые никто даже не пригубил. Наряды богов совершенно не соответствовали их мрачному виду.
