– Андрюха, зато будет что вспомнить, – подметил Александр Борисович, ложась неподалёку.
– За один день столько всего случилось, – сонно вздохнул Максимович. – Разве такое забудешь?
Дыхание его постепенно выровнялось, тело расслабилось, он уснул крепким сном. Спустя несколько минут раздался храп, от которого, как мне показалось, задрожали стены яранги.
В небольшом иллюминаторе под потолком виднелось чёрное небо, усыпанное яркими звёздами. Я закрыл глаза, вспоминая прожитый день. Сколько же произошло замечательных событий. За такой короткий промежуток времени я значительно, как говорят люди, расширил свой кругозор, и, самое главное, не с помощью телевизора, а благодаря реальной жизни. Больше всего меня радовало спасение медвежонка. Я вспомнил разговор с его матерью. Даже в самом ярком сне я не мог представить, что когда-то нос к носу встречусь с белой медведицей и буду ночевать в самой настоящей яранге у чукчей. А завтра отправлюсь смотреть гонки на собачьих упряжках. Мне до сих пор не верилось, что всё это происходит со мной. С такими мыслями я провалился в сон, населённый приятными сновидениями.
Глава 7
Разбудил меня громкий лай соплеменников, людские разговоры и шум двигателей. В отверстии под крышей мерцал тусклый рассвет. Занимался новый полярный день. Скажу честно, не понравилось мне спать с подопечным. Уж лучше лежать возле кровати, чем всю ночь чувствовать, как он переворачивается с боку на бок и сопит. Сразу видно, человек не привык отдыхать на жёстком полу.
Андрей Максимович нащупал трость и, кряхтя, поднялся с лежбища.
– Ты куда собрался? – сонным голосом спросил Александр Борисович.
– Пойду пройдусь, все бока отлежал на полу, – усмехнулся он и обратился ко мне: – Пойдём, Триха, погуляем.
– Справишься сам? – поинтересовался Макаров.
– У меня же помощник есть, – напомнил подопечный, накидывая на меня шлейку.
За стенами яранги уже вовсю кипела жизнь. Ночью я толком ничего не разглядел, а здесь, оказывается, целый посёлок, если можно так выразиться. По кругу стояли четыре большие яранги, одна из которых принадлежала Владимиру. В остальных трёх проживали его многочисленные родственники: сёстры, братья, сыновья, невестки, внуки, племянники.
Оказавшись на улице, я обомлел. Такого количества своих собратьев я не видел никогда в жизни. Лай стоял невообразимый. В центре круга глубоко в снег были забиты железные колья, а между ними натянули трос, к которому пристегнули собак.
– Как спалось, Андрей? – К нам подошёл Владимир.
– Отлично, – соврал подопечный. – А где же ночью были собаки, почему я их не слышал?
– Так они же спали в своих вольерах, – ответил Владимир. – Им перед соревнованиями нужен хороший отдых. Сегодня состоится одна из старейших гонок на собачьих упряжках, поэтому им придётся потрудиться основательно.
– И сколько они будут бежать? – спросил Максимыч.
– Пятьдесят километров.
– Надо же! Они правда пробегают такое расстояние?
– Ещё бы! Эти псы рождены для гонок, – улыбнулся Владимир и похлопал по плечу Андрея Максимовича. – До начала мероприятия ещё есть время. Сейчас придёт Фаина, приготовит вам завтрак. Если какие возникнут вопросы, всё с ней решайте, а я пойду готовиться к заезду.
– Спасибо, Володя.
Позади «шатров», на открытом поле, соорудили сцену, над ней растянули большой плакат с надписью «Приветствуем участников международной гонки на собачьих упряжках». Повсюду сновали журналисты с камерами, то и дело фотографируя четвероногих спортсменов и их хозяев. Тут же стояла палатка, в которой женщины в национальной чукотской одежде готовились к бойкой торговле пирогами и прочими снадобьями. На столе дымился большой пузатый самовар, из трубы доносился аромат каких-то трав. В соседней палатке продавались сувениры с символикой гонки.
Проходя мимо собак, я с любопытством рассматривал северных собратьев, походивших на большие клубки шерсти. Каждый из них занимался своим делом: кто-то чистил шубу перед забегом или дремал, лёжа на снегу, кто-то, положив голову на широкие лапы, наблюдал за жизнью вокруг. Здоровый чёрно-белый пёс поднялся и посмотрел на меня коричневыми, как корм «Чаппи», глазами.
– Ты лабрадор, что ли?
– Да, – ответил я. – А твоя порода как называется?
– Аляскинский маламут я, – гордо ответил пёс. – Мы, между прочим, считаемся одной из старейших пород среди ездовых собак.
Пёс осмотрел меня оценивающим взглядом и, самоуверенно ухмыльнувшись, спросил:
– Ты что, тоже будешь в гонке участвовать?
– Нет. – Я замотал головой. – Я поводырь.
– А я уж грешным делом подумал, что и твою породу в гонщики записали, – язвительно заметил маламут. – Так, значит, ты тоже с образованием?
– Да, – ответил я и изумлённо спросил: – А у тебя какое образование?
– Спортивное.
– Надо же! Не знал, что у собак бывает такое образование! – воскликнул я.
– Хм, мало того, что собаки моей породы – прирождённые гонщики, так ещё и тренируюсь с самого детства. Между прочим, я капитан, а моя команда всегда занимает призовые места.
Друзья, а вы меня называли хвастунишкой. Да я, по сравнению с этим самоуверенным темноглазым сородичем, самый скромный в мире пёс.
– А за какую страну ты выступаешь? – поинтересовался я, вспоминая ночной разговор с Владимиром. – Слышал, здесь будут участники из разных стран.
– За Россию, – важно ответил маламут. – Тебя как зовут?
– Трисон.
– А меня Вудс, – представился он. – Будем знакомы.
– Желаю тебе победы.
– Спасибо, – поблагодарил Вудс и направился к своей команде.
Мы обогнули территорию небольшого посёлка. Андрей Максимович весь сгорбился, ёжась от холода, втянул голову в плечи.
– Пойдём, Трисон в ярангу, я замёрз, – сказал он. – Да и Борисович нас, наверное, уже потерял.
– Ав, – ответил я
Пока мы шли «домой», я думал о Вудсе. Надо же, оказывается, у собак, как и у людей, тоже бывает разное образование. По маламуту сразу видно – спортсмен. Его грудная клетка в два раза шире моей, да и лапы тоже. Мой Сашка назвал бы его качком. А Иван Савельич выразился бы иначе – борец Бамбула. Но какой же Вудс хвастунишка. За пять минут разговора рассказал о себе всё. И породу упомянул, и образование, и про команду не забыл, и про призовые места.
Жизнь ведь очень переменчивая штука: сегодня ты чемпион, а завтра запросто можешь стать бродягой. Постоянны лишь день и ночь, солнце и луна, дождь и снег, иными словами – наш мир. Уж я-то знаю, как быстро слетает спесь. Вы же наверняка помните, друзья, как однажды я превратился в бродягу
[4]. Тоже кичился своим образованием, родословной, а потом меня украли. Я сбежал от воров и бегал по улицам в поисках дома, как бездомная собака.
