— Прошу вас, лэрисса. Горячая ванна и постель уже готовы.
Я скосила глаза на лича. Тот был сама невозмутимость. Осторожно взялась за ручку двери. Толкнула, не спеша заходить. Ведро не упало, водой не облилась, и вообще все выглядело подозрительно спокойно.
— Приятной ночи, — пожелал мой провожатый и растворился в воздухе.
Я с опаской шагнула внутрь. Определенно, назвав это комнатой, Деймон поскромничал. Посреди огромного зала стояла здоровенная кровать с великолепным балдахином на резных столбиках. Кресла, пюпитр для чтения, секретер — все свидетельствовало о том, что темный не бедствует. Но больше всего меня поразил балкон. Стеклянные двери высотой в три моих роста отделяли его от спальни. Через прозрачную преграду, по которой струилась бронзовая лоза, открывался поистине фантастический вид на погруженную в вечерний сумрак долину.
К спальне примыкала туалетная комната. Посреди нее находилась огромная мраморная ванна на львиных лапах. От воды шел пар. Рядом на тумбе лежали полотенца и халат.
Я закрыла массивную дверь на щеколду и, раздевшись, залезла в воду. Едва не зашипела — так показалось горячо. Но потом тело привыкло, и я поняла, что понежиться в почти обжигающей воде — это именно то, чего мне не хватало до полного счастья.
Вдоволь наплескавшись, завернула волосы в полотенце и надела халат. Правда, он оказался мне длинноват: подол волочился по полу. Зато он был теплым и уютным.
Открыла дверь… Хм. Странно. Когда я сюда вошла — горели свечи, и в камине полыхал огонь. Сейчас же комната тонула во мраке. Лишь светильник под потолком туалетной комнаты мягко касался тьмы за дверью. Если не потороплюсь, то и он прогорит. И придется мне блуждать в темноте в поисках кровати. А с учетом местности этот процесс может затянуться до утра.
Я устремилась к балдахиновому плацдарму. Когда до вожделенной посадочной площадки оставалось всего ничего, свет погас. В итоге я почти успела до того, как огонек в светильнике скончался. Добралась до края кровати и на ощупь отдернула край одеяла. Легла, укрывшись им, и словно провалилась в мягкий теплый сугроб. Сон навалился на меня мгновенно, напрочь вытеснив из головы все мысли.
Пробудилась я от стука. Настойчивого стука в стекло, от которого дрожало все вокруг.
Сонно приоткрыла один глаз и увидела полоску солнца на белой простыне. Похоже, что наступило утро. Судя по ощущениям — наступило оно на меня.
Дзинь! Дзинь!
Казалось, еще один удар — и я услышу, как на пол посыплется тысяча осколков.
Я села на кровати, с неимоверным усилием распахнула глаза и… И заорала. Лобастая оскалившаяся морда стояла на балконе, щерила на меня клыки и показывала раздвоенный язык. Но хуже того, к морде прилагалось тело: мощное, в отметинах застарелых рубцов и шрамов, с здоровенными кожистыми крыльями. Лапы с длинными черными загнутыми когтями внушали лишь одну мысль: меня разделают такими за секунду.
Не переставая орать, я буквально взвилась на постели, утянув за собой немаленькое одеяло. Кубарем покатилась на противоположный край перины, прошлась бешеным бегемотом по чьим-то ногам и сиганула на пол, под прикрытие кровати.
И только закрыв рот, я поняла, что в спальне воцарилась звенящая тишина. Больше никто не скребся в стекло, зато одеяло, которое я успела намотать на себя, как гусеница — кокон, сейчас кто-то настойчиво пытался отобрать.
Я подняла голову и узрела темного. И ладно бы одетого, хотя бы частично. Этот тип предстал передо мной в знаменитом костюме Адама, только без фигового листочка.
— Ты? — выдохнул брюнет, все еще держа в руках одеяло. — Откуда ты вообще здесь взялась? В моей спальне? Я же вчера, как зашел, дверь закрыл и зачаровал, прежде чем отруб… уснуть.
Несмотря на то что смотрела на него снизу вверх, я пошла в наступление. Выпростав из одеяла руку, я демонстративно ткнула пальцем в пространство со словами:
— Вообще-то это моя комната. Меня сюда твой Гринро привел!
Темный отпустил одеяло и скрестил руки на груди. Кажется, нагота его ничуть не смущала. Но и я не была невинной девицей, краснеющей при виде обнаженных тел. Как-никак и в стиле ню приходилось снимать. Поэтому тоже плевать хотела на этого недоделанного Аполлона Бельведерского. И на его заявление: «Вон из моей спальни!» — тоже плевала. Причем трижды.
— Слушай, иди-ка ты сам из МОЕЙ спальни. — Я наконец встала с пола, хотя укутанной в одеяло сделать это было нелегко.
В комнате резко потемнело и похолодало. А взгляд у чернокнижника стал таким, будто он решил меня им без криокамеры сохранить для будущих потомков.
И тут в стекло деликатно поскребли коготком. Чернокнижник махнул рукой, створки распахнулись, впустив в спальню мороз и ветер. Визитер тут же переступил порог и аккуратно затворил двери, помогая себе не только лапами, но и хвостом. Обернувшись к чернокнижнику, он чуть заискивающе уточнил:
— Мессир, может, мне попозже залететь, когда вы ее убьете?
В ответ Деймон только глянул на летуна. Тот нервно переступил лапами и… И тут его глаза округлились и едва не выпали из орбит: он увидел на запястье чернокнижника браслет.
— Мессир… Вам можно посочувствовать? Вы все же женились на той светлой?
— Да. — Чернокнижник, поняв, что одеяло я так просто из рук не выпущу, потянулся за своей одеждой, что лежала на стуле недалеко от изголовья кровати. То, с чем не справились смущение и стыд (по той причине, что оных у Деймона попросту не было), с легкостью удалось банальному холоду, ворвавшемуся в спальню. Темный таки решил прикрыться.
— Ты еще здесь? — обернулся ко мне чернокнижник. — Я же сказал, уйди!
— Куда и в чем? — Одеяло сползло к моим ногам. Я осталась в халате, растрепанная и злая, как ведьма. — Разгуливать босой и голодной по замку, кишащему склеротичными привидениями, которые не помнят, где покои хозяина, а где — гостей, я не собираюсь.
— Тут еще есть зомби и умертвия, — натягивая через голову рубашку, злорадно отозвался чернокнижник.
Я не подала вида, что сказанное меня удивило. Улыбнулась, сделала выводы и прикинула, чем эффективнее всего убивать чернокнижников.
Наверное, на моем лице отразилось нечто такое, отчего крылатый гость нервно сглотнул и тихо спросил:
— Мессир, а вы точно уверены, что вам в жены подсунули светлую? У нее такой взгляд… Подобный был у верховной ведьмы, когда она недавно пообещала пожирателю смерти лично его прикончить. Я сам видел…
— Но ведь пожиратель все еще жив? — как само собой разумеющееся уточнил чернокнижник, натягивая сапог.
— Ну как вам сказать… Почти… — осторожно ответил летун и бочком-бочком начал придвигаться к двери. Не иначе, чтобы дать деру.
— Стоять! — увидев маневр гостя, рыкнул Деймон. — Рух, ты зачем ломился ко мне в спальню в столь ранний час? Не поверю, чтобы пожелать мне приятного утра и отличного дня. Вам, горгулам, вроде бы подобная дурость не свойственна — с утра без повода вламываться к темным магам.
