Угу, обсудили. Сама всё спланировала и поставила нас перед фактом.
— Жду вас к назначенному времени, и… — тут медведица задумалась на секунду, — с танцем что-нибудь решите. Пространство для танца находится слишком близко к другим столам, и Мариэллочку точно разглядят, поэтому нужна какая-то замена.
— Какая? — буркнул Карвил.
— Не знаю, сами думайте. Вы сможете. Фантазия у вас богатая, так хоть примените её по делу, а не для всякой ерунды.
Что Велария подразумевала под «ерундой», в целом было ясно, поэтому уточнять не стали. А бабушка махнула рукой и, грациозно развернувшись, направилась к выходу.
В миг, когда я набрала воздуха, чтобы облегчённо выдохнуть, отмечая уход этого тирана в юбке, леди обернулась.
— Датс, за мной! — скомандовала она, глядя на ту самую штору.
Затем мазнула взглядом по кровати…
— Эльфятки, пока-пока, — добавила, помахав рукой. — И тебе, орчонок, — ещё один жест, уже в адрес шкафа. — И тебе… — засевшего в ванной Фила медведица не назвала никак.
Датс выходил из укрытия медленно, с самым понурым видом. К бабушке тоже шёл медленно, низко опустив голову, а та терпеливо ждала. Когда же мишка-младший оказался в зоне досягаемости, уверенно ухватила его за ворот и потащила за собою. Вывела младшенького из комнаты и аккуратно прикрыла дверь.
— Мяф! — прокомментировал всё это дело Филька, который, в отличие от представителей «разумных» рас, не прятался, а лежал в своей корзинке, греясь в полоске солнечного света.
— Ых, — печально ответила на комментарий котика я.
Из-под кровати вылезли эльфы, выглянул из шкафа Ордаэн, и Фил из ванной показался. Возвращение товарищей происходило в полной тишине, а потом Карвил перевёл на меня хмурый взгляд и спросил с претензией:
— И как это понимать?
— Если ты о моих признаниях, то я пыталась спасти нас от гибели.
— Да неужели? — искренне возмутился Вил.
Он поднялся с кровати, посмотрел на друзей и выдвинул внезапное предложение:
— Парни, вы пока прогуляйтесь, ладно? А то нам с Мариэллочкой, — тут он снова ловко спародировал бабушку, — нужно кое о чём поговорить.
Я испугалась, но не так, чтобы задрожать или начать оправдываться. Просто пронаблюдала, как озадаченные студенты магического института покидают помещение. Ну а когда они вышли…
— Так как это понимать? — повторил вопрос Карвил и зыркнул так, что стало не по себе.
— А в чём проблема? — Нет, я по-прежнему не понимала.
— В том, что ты разговаривала так, будто даже крошечной мысли о нашей свадьбе не допускаешь. Так, словно я тебе вообще не нравлюсь, ни на грамм.
Я от таких заявлений прифигела, а оборотень насупился. Он начал мерять комнату шагами, совершенно игнорируя мой ошарашенный вид.
Какое-то время я наблюдала за этим движением, а потом прозвучало:
— Значит, так, с этого момента и до тех пор, пока тебя не отправят домой, будешь вести себя адекватно ситуации.
— То есть? — Я тоже насупилась.
— То есть так, как положено моей девушке, — припечатал мишка.
У меня лицо вытянулось, а Вил принялся перечислять:
— Чтобы больше никакого пренебрежения, никаких демонстративных попыток отказаться от свадьбы. На меня смотришь только влюблённым взглядом, и чтобы это… в общем, поласковей! Поняла?
В попытке переварить сказанное, я добралась до кресла и аккуратненько в него упала. А Карвил добавил:
— Я, вообще-то, не урод какой-нибудь и не оборванец, а первый наследник клана. Так будь добра уважать мой статус и мою семью!
Всё. Аут. Я обмякла в кресле, понимая, что… ничего не понимаю. Это я его эго прищемила? Или ему перед соклановцами и бабушкой неудобно? Или что?
Впрочем, неважно.
— Спать с тобой всё равно не буду, — буркнула я, понимая, что темой уважения отношения с «настоящей девушкой» могут и не ограничиться.
— На это, если ещё не поняла, и не претендую, — ядовито парировал мишка.
Если б подобное сказал кто-то другой, я бы решила, что он обиделся, но Карвил… Этот сероглазый красавчик-оборотень с невероятным телом? Эта боевая машина в облике огромного белоснежного зверя? Обиделся? Да не смешите меня!
А вот мне обидеться было в самую пору — я же чудовище и оборванка, по их меркам. Да ещё и рабыня!
Короче, я надулась и буркнула:
— Хорошо, буду вести себя адекватно. — Подумала и добавила нарочито-сладким голосом: — Мой медвежоночек… Плюшевый… Можно я буду звать тебя Умкой?
— Не переигрывай, — хмуро сказал блондин.
Он подарил новый суровый взгляд и тут же направился к двери, чтобы вернуть компанию, которая, как выяснилось, отиралась в коридоре.
Парни возвращались молча, смотрели заинтригованно, и только Ларн от реплики не удержался:
— Ну, что? Вы, наконец, поссорились и она теперь моя? — с искренней надеждой вопросил эльф.
— Вообще забудь! — рыкнул на него Вил.
Все переглянулись, а я… поднялась и отправилась за гитарой, которую поставили в самый дальний угол. Подхватила инструмент и… ну, собственно, в том же углу и осталась. Плюхнулась прямо на пол, провела когтистой лапкой по струнам и принялась бездумно зажимать аккорды. Общаться с магами-недоучками не хотелось — да ну их всех!
Парни отнеслись к моей попытке уединиться спокойно, а сами принялись что-то обсуждать — что именно, я не слышала, да и слышать не желала. Просто сидела, перебирала струны и пыталась поразмыслить о сложившейся ситуации. Со всех сторон получалось, что это полная засада. Абсолютный и беспросветный трындец.
В какой-то момент вспомнилась подходящая песенка, и я сама не заметила, как перестала брынчать и начала играть. И запела…
Просто настроение было подходящим, и песня один в один про меня, особенно учитывая предстоящую церемонию.
Когда вынесен приговор
Устами глухого судьи,
Когда мне помогут встать со скамьи,
А палач свой наточит топор,
Когда ожиданье пройдёт
В часах надоевшего сна,
Когда, наконец, я открою глаза
И время моё истечёт,
Когда я умою лицо,
…накрашусь и причешусь,
Пришедшим за мной искренне улыбнусь
И с ними сойду на крыльцо,
Вдохну утренний аромат,
С улыбкой вокруг посмотрю,
С уверенностью в то, что скоро умру,
Оставлю пустой каземат.
Пойду по дороге вперёд,
Последнюю песню свою
Обалдевшему конвою спою
По дороге на эшафот.
И жизненный водоворот
Уйдёт, не оставив следа,
Когда будет пройдена мной до конца
Пела я сперва тихо, а потом приободрилась и прибавила громкость. На последнем куплете вообще весело стало — настолько, что едва этот самый куплет закончился, затянула дурноватым голосом: лай-ла-ла-ла-лай-ла, лай-ла-ла-ла-ла!
