— А-а-а… — до рыцаря дошло. Он уже знал о способности пета гипнотизировать противника. Собственно, на этой способности и строился весь план захвата подземного злодея. — Хорошо. Слава Господу, он теперь куда нужно нас отведет. Батюшка, ты можешь моему слуге помочь? Он же ведь, как-никак тоже игрок.
Константин испытующе поглядел на Ставросия, но тот лишь покачал головой.
— Нет. Не могу. Он, хоть и игрок, и живет не по тем законам, что обычные рабы божьи… Но… Жизни у него кончились. А это не лечится. Даже самый сильный хиллер, будь он трижды Истинным по призванию…
Тут священник на мгновение задумался и изрек.
— Впрочем… Есть способ. Господь, в великой мудрости своей, человеколюбии и всемогуществе, даровал вам, игрокам, способность передавать друг другу запасные жизни. Со мной, например, такой бы фокус не прошел. А вот с ним — возможно. И ты, ежели не поскупишься, не пожалеешь…
К чести рыцаря, нужно заметить, не раздумывал он ни секунды.
— Я готов, святой отец. Что нужно делать?
— Не знаю. Я ни разу такого не видел, только слышал краем уха от Боромира. Да и… Разговелись мы тогда знатно… Пасха была. Так что подробностей не помню.
— Гофподин командир, а у тебя много жизней? — Крот завистливо поглядел на Полбу. — Мофет и мне парофку запасных отсыпефь?
— Ну… Было три. Минус одна, когда я Лихомана одолевал. С Божьей помощью. И вроде не умирал больше до конца. Хотя на грани был много раз.
— Что, вфего две??? И одну ты готов отдать? Флуге? Низфему? Холопу??? А ефли фамому понадобитфя?
— Господь не допустит гибели верного воина своего! Пока я верно служу делу Его, чту заветы рыцарства, иду путем веры и чести — я под надежной защитой Божьей!
Батюшка Ставросий удовлетворенно кивнул. Он и сам так о себе думал, единственно вместо рыцарской чести у него был долг служителя церкви. И, несмотря на то, что, не будучи игроком, батюшка не имел запасных жизней вовсе, каждый раз смело шел в бой супротив зла и тьмы. И Господь всегда ему помогал и охранял. Это доказывалось тем фактом, что батюшка все еще жив.
— Флуг много, а запафных жизней — мало, — продолжал увещевать крот. — Ну, убили этого — найдетфя другой…
— Я всегда делал для своих людей все. Я многого требую, но и даю немало. Каждый, даже самый распоследний оруженосец и слуга в моем отряде, всегда… ВСЕГДА! Мог рассчитывать на поддержку мою и всего отряда. Мою, как командира — в первую очередь. Именно единством и самоотдачей силен отряд. А тот, кто этого не понимал, задерживался у меня не долго.
И рыцарь, секунду помявшись, выдал:
— Один за всех и все за одного! Наше дело правое, с нами Бог!
Крот цыкнул зубом и отвернулся, колобок, не прерывая «Ми-и-и-и…», всхлипнул и пустил счастливую слезу, а батюшка сказал:
— Где-то я подобное уже слышал…
— Святой отец, что делать?
— Да не знаю, говорю… Ну, наверное, голову приложить к телу… А дальше — по обстоятельствам. Господь поможет.
Голова корзинщика, отделившись от тела, шлепнулась о землю лицом и теперь щеголяла расквашенным носом. Остановившиеся глаза печально и удивленно прозревали вечность.
Константин взял голову, посмотрел в неподвижные глаза и вдруг сказал:
— Увы, бедный Пендаль! Я знал его, Ставросий… Человек бесконечно остроумнейший, чудесный…
И дальше полностью и почти без ошибок воспроизвел монолог Гамлета. Куда там ведущим актерам мира! Всех миров. Такая глубина чувств, такой накал страстей слышался в голосе барона, что признанные мэтры от искусства повесились бы от зависти в театральном гардеробе. Недаром говорят, что театр начинается с вешалки. Как раз для таких случаев.
Батюшка, колобок, крот и даже, казалось, безучастный ко всему загипнотизированный анти-крот удивленно смотрели на предводителя.
Константин потряс головой, стряхивая наваждение.
Вернее, головами. И своей и пендалевской.
Приложил оторванную к шее слуги. Перед глазами возникла табличка. Но теперь, она уже не являлась загадкой для барона. Пусть и с трудом, он смог прочесть:
«Вы желаете передать одну из своих жизней игроку Пендалю Пажопье, крафтеру 299-го уровня, основная специализация „Корзинщик“? Да/ Нет».
Ни капли не сомневаясь, ткнул в «Да».
«Внимание. У игрока Пендаль Пажопье после воскрешения останется 0 запасных жизней. Воскрешение персонажа произойдет на рассвете. До рассвета осталось 1 час 53 минуты».
Эти два часа пролетели незаметно.
Еще бы.
Ведь отцу Ставросию требовалось прочесть заупокойную над каждой сосиской. А Константин ему ассистировал.
48. Восставший мастер
— Ой… Странное какое ощущение… — пробормотал Пендаль, вставая.
— Это ощущение называется трезвость, — отец Ставросий осмотрел воскресшего аки Лазарь корзинщика и довольно прищурился. — Ну, как новенький, хвала Господу. Идти можешь? А то заждались мы тебя, сын мой.
— Не нравится мне в этой вашей трезвости… Где фляжка? И что вообще было-то?
— Ты бы хозяина своего поблагодарил… Убили тебя. Убили, совсем убили… Вот он, паразит людоедский, и убил. А благородный рыцарь тебя, непутевого, воскресил. Единственную запасную жизнь отдал.
— Ва… ваша милость… Не может быть… Вы… Меня… Вы… — Пендаль просто опешил от такой новости. Он знал о возможности передачи запасной жизни между игроками, но на практике не сталкивался ни разу. И то… Жизнь — огромная ценность и редкость, сравнимая разве что… с жизнью, ага. И даже самые близкие друзья делились жизнями неохотно. Мягко говоря.
Конечно, от хозяина всякого можно ожидать… Но такого… После всех щелбанов и подзатыльников… Да теперь… Теперь Пажопье будет с радостью и счастьем ждать очередного фофана. Тако-о-о-ой хозяин… Это даже больше чем друг, брат и отец в одном лице. Это мечта. Именно в этот момент и так благодарный за спасение и защиту Пажопье стал предан Константину всей душой. Хотя этот факт, как мы увидим позже, ничуть не изменил пендалевской хомяческой сущности.
Корзинщи, бросился в ноги барону и попытался поцеловать сапоги, измазанные какой-то гадостью, но рыцарь шустро увернулся.
— Не стоит благодарности, мой верный Пажопье…
Не стоит? Еще как стоит!!! Просто этот ненормальный не понимает, ЧТО именно отдал. Пендаль попытался ухватить сапог руками, и Константин запрыгал резвее.
— … знаю, случись со мной нечто подобное, ты, не щадя живота своего, пришел бы на выручку…
Пендаль вдруг с удивившей его самого ясностью понял: да, пришел бы. Даже рискуя. Даже… Твердо зная, что погибнет, пытаясь спасти работодателя. Эта мысль была для трусливого корзинщика весьма необычной, и он некоторое время ее обдумывал. Несмотря на то, что все еще пытался догнать укорачивающегося от лобызаний барона.
