— Я очень осторожный водитель, — сказала Рива.
Остаток пути мы молчали; салон наполнился запахом коричной жвачки. Я уже жалела, что согласилась оставить Риву у себя на ночь. Наконец мост остался позади, и мы поехали по острову Рузвельта. Колеса разбрызгивали снежную жижу. Машина двигались медленно. Когда мы добрались до моего квартала, была уже половина одиннадцатого. Нам повезло с парковкой — мы нашли место прямо перед бакалейной лавкой.
— Хочу взять кое-что, — сказала я Риве. Она не протестовала. За прилавком египтяне играли в карты. Возле коробок с пивом и содовой стояли ящики с дешевым шампанским. Рива взглянула на шампанское, потом открыла морозильный ларь и нагнулась, пытаясь вынуть что-то примерзшее ко льду. Я взяла два кофе.
Рива заплатила.
— Она твоя сестра? — спросил египтянин у Ривы, кивнув в мою сторону, когда я припала к первому кофе. Он был пережаренный, сливки прокисли, и на моих зубах оставались мерзкие творожные полоски. Но мне было плевать.
— Нет, она моя подруга, — ответила Рива довольно враждебно. — Ты считаешь, мы похожи?
— Вы могли бы быть сестрами, — сказал египтянин.
— Спасибо, — сухо кивнула Рива.
Когда мы вошли в мой дом на Восемьдесят четвертой Ист-Сайда, консьерж отложил газету и поздравил нас с Новым годом.
В лифте Рива сказала:
— Те парни из углового магазинчика смотрят на тебя как-то странно, да?
— Не будем расистами.
Я открывала дверь, а Рива держала мой кофе. В квартире работал без звука телик, на экране шевелились большие голые груди.
— Мне надо в туалет, — сказала Рива, бросив на пол сумку. — Мне казалось, ты не любишь порно.
Я принюхалась, пытаясь уловить следы чего-нибудь нехорошего, но ничего не обнаружила. На кухонной столешнице я нашла таблетку силенора и проглотила.
— Твой телефон плавает в ванной в пластиковом контейнере! — крикнула из-за двери Рива.
— Знаю, — солгала я.
Мы сели на софу, я со вторым кофе и пробником инфермитерола, а Рива с замороженным клубничным йогуртом без жира. В полном молчании мы досмотрели порнофильм. После дневных мыслей о смерти смотреть, как люди занимались сексом, было даже приятно. «Прокреация, — подумала я. — Жизненный цикл». Во время сцены с оралом я встала и ушла в туалет. Во время сцены лизания киски удалилась Рива, вероятно, блевать. Потом она нашла на кухне штопор, открыла бутылку вина, прихваченную нами с похорон, вернулась на софу и села. Мы передавали друг другу бутылку и смотрели, как сперма брызгала в лицо девице. Капли налипли на фальшивые ресницы.
Я подумала о Треворе и всех его выплесках и брызгах мне на живот и на спину. Когда мы занимались сексом у него дома, он кончал и мгновенно принимался носиться с рулоном бумажного полотенца, подносил мне маленький контейнер для мусора, чтобы я вытерлась. «Эти простыни…» Тревор ни разу не кончил в меня, даже когда я принимала пилюли. Его коронным номером было трахать меня в рот, когда я лежала на спине и прикидывалась спящей, словно я не замечала пенис, колотивший в мой зев.
Пошли титры. Началось новое порно. Рива взяла пульт и включила звук.
Я открыла пузырек инфермитерола и приняла одну таблетку, запив ее вином.
Помню, как я слышала деревянный диалог в начале порно: девчонка играла терапевта, парень — футболиста, у которого были боли в паху. Рива немного всплакнула. Когда персонажи начали трахаться, она убавила звук и рассказала мне про предыдущий Новый год.
— У меня просто не было настроения идти на вечеринку, где все были парами, понимаешь? Все там целовались в полночь. Кен был мудаком, но мы встретились с ним в три утра на Таймс-сквер, в отеле «Говард Джонсон».
Я с радостью отметила, что она уже опьянела. Это отчасти снимало накопившееся напряжение. На экране кто-то стучал в дверь. Траханье не прекращалось. Я ныряла в сон и выныривала из него. Рива что-то говорила.
— И вот тогда мы с Кеном… В первый раз… Я рассказала маме… Она посоветовала делать вид, будто ничего не было. Я сумасшедшая?
— Ого, — произнесла я, указывая на экран. Там появилась чернокожая девица в костюме чирлидера. — Это его ревнивая подружка, что ли?
— Что здесь происходит? — спросила чирлидер, швырнув на пол свои помпоны.
— Ты знаешь, что ты моя единственная незамужняя подруга? — вдруг спросила Рива. — Как жалко, что у меня нет старшей сестры, — вздохнула она, — она могла бы познакомить меня с кем-нибудь. Может, я попрошу денег у папы, чтобы заплатить брачному агенту.
— Ни один парень не стоит того, чтобы за него платили, — возразила я.
— Я подумаю об этом, — сказала Рива.
К тому времени я была уже в тумане и с трудом открывала глаза. Я видела, как черная девушка раздвигала губы своей вагины длинными, острыми, розовыми ногтями. Внутри поблескивала темная кожа. Я подумала о Вупи Голдберг. Я помню это. Я помню, как Рива поставила пустую бутылку на винный столик. И помню, как она сказала «С Новым годом» и поцеловала меня в щеку. Я уплывала куда-то вверх, все выше и выше в эфир, а мое тело уже казалось мне каким-то смехотворным, символом, портретом, висящим в другом мире.
— Я люблю тебя, Рива, — услышала я свои слова откуда-то издалека. — И мне правда очень жалко твою маму.
И потом я улетела.
Глава пятая
Проснулась я через несколько дней на софе в полном одиночестве. В квартире пахло застарелым сигаретным дымом и парфюмом. Телик работал с тихим звуком. Мой язык еле ворочался во рту и был словно обляпан песком. Я выслушала прогноз погоды по всему миру: наводнения в Индии, землетрясение в Гватемале, очередной ураган приближался к северо-востоку Соединенных Штатов, в пожарах сгорели стоившие миллионы дома в Южной Калифорнии, «но в нашей столице будет ясная, солнечная погода, когда Ясир Арафат посетит Белый дом и проведет переговоры с президентом Клинтоном по поводу оживления мирного процесса на Ближнем Востоке. Подробности об этом через минуту».
Я открыла глаза. В комнате было сумрачно, жалюзи опущены. Когда я села, медленно оторвав голову от подлокотника, кровь отхлынула от моего мозга, словно песок в песочных часах. Перед глазами все было в тумане и расплылось, но вскоре взгляд сфокусировался. Я посмотрела на свои ноги. На них были туфли покойной матери Ривы; вокруг кожаных мысков виднелись следы соли. Чулки в сетку телесного цвета. Я развязала пояс белой шубы и обнаружила, что под ней у меня боди-бюстье телесного цвета. Я перевела взгляд на свой пах. Волосы на лобке были недавно навощены, причем качественно — кожа не зудела, не покраснела. На ногтях был французский маникюр. Я ощутила запах моего собственного пота. Он отдавал джином или уксусом. Штампик на костяшках говорил о том, что я была в клубе под названием «На рассвете». Я никогда о таком не слышала. Откинувшись на подушки и закрыв глаза, я попыталась припомнить предыдущую ночь. Только темнота и пустота. «Теперь посмотрим прогноз снегопада в районе станций нью-йоркского метро». Я открыла глаза. Метеоролог на экране выглядел как чернокожий Рик Моранис. Он указал пальцем на кружащееся белое картонное облако. Мне вспомнилось, как я сказала: «С Новым годом, Рива». Но это было единственным, что осталось у меня в памяти.
