Неожиданно стало как-то мерзко и зябко. Я передёрнул плечами и плотнее закутался в плащ. Что мне делать с Повелителями Холода? Как полумёртвый Посредник может тягаться с богами? Силы у меня нет, да и этим их не взять. Попробовать хитростью. Но и тут не так просто.
Я медленно двинулся вперёд, снег заскрипел под ногами.
Нужен мудрый совет, только где его достать?
Откуда-то донёсся еле слышный звон, будто кто-то играл на хрустальных колокольчиках. Подняв голову, я замер.
Ночной покров небес прорезала сияющая мягким серебром извилистая дорога. Звон стал громче, казалось, вот-вот что-то случится.
Я начал озираться по сторонам, но так и ничего и не заметил.
В груди вдруг стало горячо, будто разгорелся настоящий огонь. Хрипло выдохнув, я покачнулся, но удержался на ногах.
Небо было ещё темным, но появилось странное ощущение, что тьма уже не властвует здесь и скоро начнёт исчезать.
Звон раздался очень близко, а по небу промчалась изящная колесница, переливающаяся золотом и розовым серебром.
Яралга! Яралга Северная заря!
Сердце сжалось, жар усилился. Метнувшись к сараю, я вывел Аяна и, вскочив на него, с силой пришпорил.
Уж если кто и может мне помочь, то одна из Древних. Не знаю ещё, как просить её и молить, но не должна… не должна она отказать! Ей ли, Заре, радость, что каждое утро она освещает пустые равнины да мертвые ущелья?
Ветер забивал дыхание, Аян летел словно птица. Догнать, найти, упросить – мысли безумца, но иначе нельзя.
Да и просить можно только на льду – там, где спит вечным сном город Ищи-Не-Найдёшь, спрятанный Повелителями Холода. До неба мне не дотянутся, а там и сама она всё увидит.
Огонь в груди разгорался всё ярче. В одно мгновение перед глазами вспыхнуло белым, я зажмурился, но скачки не приостановил.
Огненная дорожка метнулась вперёд, рассыпая по сторонам искры, будто сами малые боги решили указать мне дорогу.
Аян заржал и встал на дыбы, но я лишь крепче сжал коленями его бока.
– Вперёд!
Конь послушался и помчался по светящейся дорожке, бегущей далеко перед нами.
Тьма тем временем начинала медленно, но неумолимо таять, исчезать, сгорая в золотистом зареве.
Страшно предстать вот так перед богиней, неизвестно что ещё может выйти. Но малые боги напрасно вести бы не стали.
Снова послышался звон. На этот раз казалось, что в хрустальную песню колокольчиков вплёлся женский смех. И ощущение… ощущение, будто кто-то на меня смотрит: мягко, ласково, как мать на заплутавшее дитя.
Я вздрогнул, увидев обрыв впереди, и резко натянул поводья.
Аян успел остановиться, но из-под копыт все же скатилось несколько камешков.
Я растерянно огляделся – как же так? Могу поклясться, что до этого, куда ни глянь, везде простиралась снежная равнина. Никакого обрыва не было и в помине.
Но стоило посмотреть вниз, как с губ сорвался изумлённый возглас. Там, внизу, от края до края было огромное ледяное озеро. Только лёд слишком прозрачный и гладкий. И сквозь него можно различить очертания…
Я вздрогнул. Золотистый призрак Соук-Икке-Соуке. Тот самый, что я видел во сне.
Спрыгнув на землю, подошел ближе к обрыву, пытаясь разглядеть призрачный город.
– Ты звал меня?
Глубокий голос снова заставил вздрогнуть. Всего три слова, а ощущение, что множество музыкантов играют праздничный гимн. И вокруг вроде тишина, а они продолжают.
Сглотнув, я медленно обернулся и… замер.
Она стояла рядом, протяни руку – коснёшься сияющей пурпурной ткани. Только смотреть долго нельзя – слепит и обжигает. Так же, как и высокий венец на золотистых волосах, сверкающий снегом на вершине гор под солнечными лучами.
Лицо… Никогда ранее я не видел подобной красоты. Только описать словами даже не знаю как. Как и Госпожа Луна, Яралга Северная Заря не полностью предстала перед человеческими глазами.
– Звал… – я выдохнул, понимая, что даже толком не понимаю, как к ней обратиться.
В гранатовых глазах заплясали золотые смешинки.
– Что ж ты совсем растерялся-то, Посредник? Али богов никогда не видел? – она рассмеялась и, протянув руку, погладила меня по щеке.
По телу пробежала дрожь, но заставить себя выдохнуть или шевельнуться я так и не сумел. Глубоки глаза у Яралги. И вроде просто смотришь, а сам падаешь в рассветное небо и, кажется, ещё чуть-чуть – и за спиной раскроются крылья.
– Не видел, – хрипло признался я, не отводя от неё глаз.
Пальцы на щеке обжигали, на губах Северной Зари появилась улыбка. Моё сердце застучало как бешенное.
– Ну, раз услышала твой зов, значит, и впрямь дело важное. Говори.
Кое-как собравшись с мыслями, я взглянул на богиню:
– Великая, никто кроме тебя не сможет помочь одолеть Повелителей Холода и прийти на выручку малым духам огня. Не знаю, как верно сказать, чтобы не показалось тебе дерзостью, да и, видно, не скажу никогда… Только нужен мне и им твой совет. Ведь превратили Повелители Холода эти земли в снежную равнину, а люди ютятся на краю холода.
Её пальцы погладили мою щеку и скользнули к подбородку. Теперь от её касаний разливалось приятное тепло, почему-то казалось, что так она стирает метки Повелителя Холода.
– А с чего ты взял, что я тебе помогу?
Я похолодел внутри, но внешне остался невозмутим.
– Ты предвещаешь приход Огня-Солнца, ты никогда не разлучаешься с праотцом Бранном. Тебе, так же, как и ему строили храмы в спящем подо льдом городе Соук-Икке-Соуке. Тебя почитали и благодарили за новый день.
– Хорошо говоришь. – Яралга качнула головой и убрала руку.
В тот же миг растаяло блаженное тепло под накинувшимся колючим морозом. Я поёжился, но не сдвинулся с места, ожидая её решения.
– Да только всё не так просто. Иданнр и Янсрунд далеко не глупы. И так же, как я, почувствовали присутствие Искр. Только не думаю, что сразу поняли, каким образом это получилось.
Яралга взмахнула рукой – взвились вверх красные и золотые искры. Всего миг – и они сплелись в изящный посох.
Небо тем временем уже окрасилось рассветом, и вот-вот должно было взойти солнце.
– Иданнр и Янсрунд? Кто это?
Она улыбнулась, только ничего весёлого в этой улыбке не было.
– Имена твоих врагов, Посредник. Вижу, что не знал, но ты вообще многого не знаешь. Как ты собираешься их одолеть?
Я стиснул зубы. Вот уж вопрос. И не насмехается вроде, но по глазам видно, что только этого и ждёт. И в то же время нет в ней ничего плохого. А может, просто пытается понять, кто я такой и что замыслил?
