Он парил над землей, помахивая задними конечностями. Внизу расстилался зеленый луг. На лугу цвели ромашки, маки, васильки и расхаживал обнаженный человек без половины черепа, в котором Бешеный Джузеппе опознал Жирного Засранца. «Странно, — подумал Джузеппе, пристально вглядываясь в кровавую рану на месте головы Засранца. — Я ведь его еще не убил». Тут он заметил, что земля со всеми своими ромашками и лютиками резко уходит вниз, а он все болтается в воздухе, шевеля лопастями. Медленно, но верно до него доходила мысль, что это не земля уходит вниз, а кабина лифта падает в шахту, а сам он болтается в воздухе исключительно благодаря силе инерции. Вот сейчас сила иссякнет, он рухнет на пол и вместе с лифтом полетит кувырком с одиннадцатого этажа. Ржавым обугленным блином лежал Бешеный Джузеппе на дне шахты. Нечеловеческим усилием воли он собрал свое распластанное тело, заставил себя очнуться, разомкнул веки, разлепил губы и со скрежетом расправил руки и ноги. Лифт стоял на месте.
Джузеппе облегченно вздохнул и заплакал светлыми легкими слезами. Он вспомнил, как в детстве сел на ежа, как потом полюбил все живое и больше не пропускал ни одной юбки. Вся его небольшая, но вместительная жизнь прошла перед мысленным взором Джузеппе резвым аллюром. Соседская девчонка, которой Джузеппе от полноты чувств отрезал одну косичку, бабушка, которую он пытался перевести через дорогу, но бросил на полпути, выпускной экзамен в школе, с которого он был выдворен за ухо, потому что не фига задирать девчонкам юбки и списывать задачки с голых коленок. Первая отцовская порка. Мамины вафли с кленовым сиропом. Вафли сменились жареной индейкой с тыквенным пирогом, брусничным соусом и картофельным пюре. За пюре следовал яблочный пирог с корицей и ванилью, а за ним подтягивалась стручковая фасоль под молочным соусом. Шеренгу замыкали скалопини с маринованными огурчиками и острым кетчупом.
В животе у Бешеного Джузеппе зафырчало, зашкворчало и забурчало. Он почувствовал неприятное сосание под ложечкой и понял, что готов съесть целую лошадь. Бешеный Джузеппе сглотнул слюну, но слюна не глоталась по причине ее отсутствия во рту. Джузеппе почудилось, как внутри его разливается огонь, превращая в Сахару всю полость от передних зубов до гортани. Череда стаканов с кока-колой, бутылок с минералкой и кружек с пивом выстроилась по периметру кабинки, но, как ни старался Бешеный Джузеппе дотянуться до живительной влаги, рука его хватала лишь воздух.
Паника ощущалась все ближе. «Сколько человек может выдержать без воды? — судорожно думал Джузеппе. — Сорок два дня? Нет, сорок два дня без пищи, а без воды? Сколько? Сколько? День? Два? Час? Нет, час маловато. До утра, наверное, продержусь. А утром? Что будет утром? Кто меня спасет?» Обливаясь потом, теряя последние капли влаги и последние остатки разума, Джузеппе потянулся к кнопке вызова диспетчера. Но кнопка отсутствовала. Лифт не был рассчитан на аварию. С диким рыком Джузеппе бросился на дверь и принялся грызть ее, чувствуя, как сейчас упадет в голодный обморок. Но тут новые ощущения отвлекли его от поедания железа. Нижняя передняя часть туловища дала о себе знать самым гадким образом. Джузеппе захотел писать. «Писать или не писать — вот в чем вопрос?» — вопрошал Джузеппе, воспитанный мамой в уважении к местам общественного пользования. Он сжал колени, надул щеки и приготовился крепиться. Однако траектория движения каловых масс по желудочно-кишечному тракту резко изменила направление его мыслей. Джузеппе с ужасом понял, что сейчас произойдет страшное. Он схватил себя обеими руками за ягодицы, сжал их и застонал. «Спокойно! Спокойно! — утешал себя Бешеный Джузеппе, мучаясь одновременно от жажды, голода и желания посетить комнату уединения сразу по двумя вопросам. — Вспомни, когда ты ел последний раз. А пил? А писал? А все остальное?» Джузеппе напрягся и вспомнил, что перед началом операции порядочно заправился в ближайшей американской забегаловке. Съел два гамбургера с порцией жареной картошки, пирожок с яблоком, мороженое и выпил поллитровую кружку пива. Там же, в забегаловке, он посетил клозет и избавил организм от излишеств. Он всегда так делал, когда шел на дело. Облегченно вздохнув, Джузеппе разжал ягодицы и колени и сел на пол. Опасность отступила.
Часы шли за часами. Он сидел на полу и ощупывал живот в районе аппендикса. Что-то не нравился ему этот отросток. Боль, начавшаяся легким покалыванием, усиливалась и постепенно становилась невыносимой. Джузеппе уже не сидел, а лежал, скрючившись и подтянув колени к подбородку. Лоб его покрылся испариной, ноги свела судорога, температура подскочила до 40 градусов по Цельсию. Джузеппе приготовился достойно принять смерть, скрестил руки на груди, но тут кабина дернулась, и лифт поехал вверх.
На двадцать первом этаже обезумевший Джузеппе вывалился из лифта прямо в руки портье. Он лежал посреди коридора, а вокруг него валялись один пистолет, две гранаты, килограмм тротила и огнемет.
— Я, к-к-кажется, в л-л-лифте з-з-застрял, — обратился он к портье.
— Да, синьор, — невозмутимо ответил портье. — Задержка десять секунд.
Но Джузеппе не слушал. Подняв глаза к небу, он возблагодарил Господа за счастливое спасение. Высоко под потолком длинная стрелка больших настенных часов перескочила через одно деление. Часы показывали ровно 10.46.
Эта история совершенно выбила Бешеного Джузеппе из колеи. И он перестал быть Бешеным Джузеппе. И снова стал типичным Чучелло. Я вам больше скажу: он отказался от профессии, сидел дома, ныл и решительно не знал, чем заняться. Наш герой потерял опору в жизни. Он совершенно не знал, куда приткнуться, и переживал полный душевный раздрызг. Можно сказать, что его душевная организация не была зарегистрирована ни в одной божественной канцелярии и в смысле финансовой отчетности не могла считаться юридическим лицом. А физическим она и так не была. Короче, шарашкина контора. Менеджмент этой самой души Чучелло осуществлял никудышный, наделал моральных долгов и полностью обанкротился. Сначала было попытался заняться легальным бизнесом и заключить с Нинеттой некоммерческое партнерство, но не вынес бюрократических проволочек. Лицензия у него была только на убийство. Аренда помещения для душевной организации была не нужна. Регистрационная палата, куда он ткнулся, носила порядковый номер шесть. А делопроизводство не шло, потому что никаких дел он не производил. Акционерное общество открытого типа, созданное им под конец, требовало незамедлительного выпуска и продажи акций. Чучелло выпустил акции и выставил себя на торги. Но что, скажите на милость, мог он предложить общественности, кроме комплексов и нервных срывов? Казалось, Чучелло потерпел полное фиаско в жизни. И решил он уйти в монастырь. В сущности, уход в монастырь был для Чучелло крайней мерой по спасению этой несуществующей души, за которую он очень волновался. Так наш Чучелло стал монахом и полностью посвятил себя богоугодным делам.
Мы влетаем в купе, где Мышка выволакивает из-под сиденья свой чемодан. Чучелло ей помогает. Мурка как коршун накидывается на Чучелло и отпихивает его от Мышки. Потом она валит Мышку в кресло и придавливает коленом. Мышка вертится под ее коленом, как угорь.
— Не имеете права! — верещит она. — У нас свобода совести!
