Еще никто не называл ее совершенством и простыню, оплот добродетели, не пытался стащить. Это было так… удивительно, словно бы история эта была не про нее, словно бы эту ночь Серебряный провел с кем-то другим, а ей просто снится сон.
Вот только не снится! Все происходит на самом деле и не с кем-то другим, а с ней. Случаются и такие чудеса.
– А ты? – спросила она шепотом, не выпуская простыню, не поддаваясь на провокацию. – Ты их видишь?
Она не стала уточнять кого, Серебряный и сам все понял.
– Сейчас нет. Попрятались. – Он погладил Нику по волосам. То есть не погладил, а пригладил. Такие уж у нее были волосы, их все время нужно было приглаживать. – Но ночью кое-что видел. Их семнадцать.
– Что значит семнадцать?
– Семнадцать змей. Я так разумею, по одной на каждый год жизни. К пенсии ты рискуешь превратиться в настоящую горгону Медузу. А если еще и характер испортится!
Он снова шутил, но Ника чувствовала напряжение в его голосе. Ничего удивительного! Надо иметь немалое мужество, чтобы провести ночь с девушкой, у которой в волосах змеи. Целых семнадцать змей! А еще девушка не совсем зрячая и, возможно, с головой у нее тоже не все в порядке…
Ника так и сказала. После того что случилось, между ними не должно быть никаких недомолвок, надо сразу же расставлять все точки над «i», пока у него еще есть время одуматься, пока не наступила ночь большого отлива.
– Ну ты и дура! – произнес Серебряный с чувством и поцеловал Нику в макушку. Даже змей не испугался. – Кто еще может похвастаться, что в подружках у него правнучка самой горгоны? А змеи твои очень даже симпатичные. Они ж такие… – Он прищелкнул пальцами. – Как голограмма. Кстати, у Агаты они, кажется, тоже есть. Я видел ее тень. Тогда мне подумалось, что это игра света и тени или какие-то спецэффекты.
– А у Ксю с Юной?
– А у Ксю с Юной ничего интересного. Заурядные девицы!
– А я незаурядная?
– А у тебя аж семнадцать змей в прическе!
– И что это значит? – Вот она и задала самый главный вопрос. – Что все это значит, Серебряный?
– Ну, наверное, у женщин рода Адамиди, не у всех, а у самых выдающихся, имеется какая-то генетическая аномалия.
– Я ведь серьезно. – Ника мотнула головой. – Не все происходящее можно объяснить наркотиками. В этой истории есть что-то материальное, а что-то…
– Сверхестественное, – закончил за нее Серебряный.
– И золотая чешуя настоящая.
– И в бассейне, когда я тебя вытаскивал, я чувствовал присутствие змей. Не таких славных малюток, – он подергал ее за локон, – а огромных и опасных.
– Объекты, движущиеся по синусоиде, – усмехнулась Ника.
– Вот именно. Только самих объектов я не видел, а след на воде очень даже.
– Они пытались на тебя напасть? – Стало вдруг холодно, несмотря на простыню и горячую ладонь Серебряного на ее плече.
– Они пытались мне помочь вытащить тебя из воды. Но не хотелось бы мне оказаться с ними один на один…
– Есть еще подводный монстр. Он больше и страшнее, у него щупальца, а сам он где-то глубоко на дне.
– Да, Кракена нам как раз и не хватало для полного счастья! – Серебряный притянул ее к себе, прижал спиной к своей груди, дунул в макушку. – А Годзила там есть? – спросил заговорщицким шепотом.
– Про Годзилу я ничего не знаю. – Зато она знает про Никс. Помнит все ее страшные деяния с такой отчетливостью, словно они ее собственные. Только стоит ли рассказывать Серебряному еще и про Никс? Он и так оказался удивительно терпимым к ее… странностям. – Тебе нужно уходить, пока не поздно. Если тебя увидит Тереза Арнольдовна…
– Да, если меня увидит Тереза Арнольдовна, Кракен покажется мне милой зверушкой. Никуда не выходи без меня! – сказал и разжал объятия. Нике показалось, что с явной неохотой разжал. А потом сиганул через перила, свистнул снизу, чтобы она отцепила и сбросила ему веревку, и исчез в рассветном тумане. Словно его и не было.
И как только он исчез, Нике стало страшно. С одной стороны, кажется, она прозревает. А с другой, наоборот слепнет, потому что не понимает, что с ней происходит. И с ней ли вообще происходит. Словно бы она живет двумя жизнями сразу. Только в этой ее пытаются убить, а в той она сама убийца. Единственное, что она знает наверняка, ей не нужно бояться моря. Да, оно коварное, да, непредсказуемое, но ей оно не посмеет причинить вреда. А пока нужно поспать, хотя бы попытаться. Никто не знает, какая ночь им предстоит. Никто не знает, что ждет их в подводном лабиринте. И лучше бы, чтобы к часу «Х» у нее были хоть какие-то силы.
Подремать получилось лишь пару часов, разбудил Нику стук в дверь. На пороге стояла Тереза Арнольдовна. Худая, высокая, одетая во все черное, несмотря на жару.
– Добрый день, – сказала она после многозначительной паузы, из которой следовало, что приличные девушки не спят до обеда.
– Здравствуйте, Тереза Арнольдовна, – вежливо поздоровалась Ника.
– Агата хочет вас видеть. Сколько вам нужно времени, чтобы привести себя в порядок? – И снова это осуждение в голосе. Что во взгляде, Ника пока не могла разглядеть. Да и не хотела она пялиться на Терезу. Почему-то ей казалось очень важным оставаться для других слепой.
– Пятнадцать минут мне хватит.
– Хорошо. Я вернусь за вами через четверть часа.
Вот и доказательство тому, что вчерашнее сообщение ей отправила не Агата. Агата по-прежнему считала, что Ника нуждается в провожатых.
В означенное время Тереза Арнольдовна ждала ее в коридоре, стояла у стены, не спешила помогать.
– Я готова, – сказала Ника и сделала шаг ей навстречу.
– У нас мало времени, поэтому я вас поведу. – Тереза Арнольдовна крепко сжала ее руку.
Это был одновременно знакомый и незнакомый Нике путь. Она изо всех сил старалась не вертеть по сторонам головой. Слепой нет нужды осматривать окрестности.
Артема Игнатьевича они встретили в галерее. Он оказался именно таким, каким Ника его и представляла, высоким и импозантным, почти полностью седым.
– Здравствуйте, Ника! – Он легонько коснулся ее руки, наверное, чтобы привлечь ее внимание.
– Добрый день, Артем Игнатьевич! – С ним нужно быть осторожной, он один из тех, кого Серебряный внес в список подозреваемых. И он тот, кто сознательно ввел в заблуждение Агату, соврал насчет их с Никой родства? Почему соврал? Какое ему дело, появится ли у Агаты Адамиди еще одна внучка?
– Куда направляемся? – спрашивал он вроде бы у Ники, но смотрел на Терезу. – Как твои дела, Тери? – Вот и он называет ее так ласково, Тери. Как маленькую девочку. Наверное, это позволительно для старых друзей.
– Как обычно, Артем. Очень много дел. – А в голосе Тери-Терезы Нике почудилось что-то такое… то ли сожаление, то ли раздражение. И чувство это никак не было связано с предстоящими хлопотами. Оно было связано с Артемом Игнатьевичем. – Агата хотела поговорить с девочкой. – А на Нику она даже не глянула, смотрела прямо перед собой, словно это она слепая.
