«Корыто» закрыто, но в нем кто-то плавает… Иван замер как вкопанный, всматриваясь в размытый силуэт на дне бассейна.
Не плавает… Ох, не плавает… Тонет!
Несколько бесконечных секунд у него ушло на то, чтобы найти рубильник, приводящий в действие рольставню. Дожидаться полного раскрытия он не стал, сиганул в образовавшуюся щель.
Бассейн был глубокий. Не стандартные метр шестьдесят, а все три, если не четыре. И Ника на дне… Неподвижная… неживая…
Он запретил себе думать и анализировать. У него сейчас одна задача – вытащить ее на поверхность. Сначала вытащить, а дальше как получится.
Вытащил. Пока поднимал со дна, пока тянул вверх, сходил с ума. Не только от страха за Нику, но и по-настоящему. Их со всех сторон окружали огромные змеи. Он их не видел, но чувствовал под пальцами их покрытые острой чешуей бока. Они не нападали, кажется, они… помогали.
Помогли. Вытолкнули на поверхность, поддержали Нику на плаву то мгновение, пока он приходил в себя, а потом снова ушли на глубину. Иван не видел змей, но видел след на воде… И видел мертвенно-бледное лицо Ники… Закрытые глаза, сжатые губы…
Губы следовало разжать. Губы разжать, Нику перевернуть на живот. И не думать! Главное – ни о чем не думать, просто спасать. Представить, что перед ним не Ника, а тот смешной манекен по имени Герман, которого они по очереди с хохотом и шутками реанимировали в спортклубе. Тогда это казалась смешным и даже глупым, тогда он сломал бедному Герману сразу два ребра, пытаясь запустить его механическое сердце… Плевать на ребра! За сломанные ребра он потом извинится! Сердце важнее… И не думать, даже не пытаться подсчитать, сколько она провела под водой. Сколько бы ни провела, он ее спасет! Потому что прав отец, она очень необычная! У нее змеи в волосах и глаза цвета моря! Такая не может утонуть!
Глаза цвета моря… Он знает об этом не потому, что помнит, а потому, что видит. Видит лазурь, перетекающую в черноту у самого зрачка. Или чернота – это и есть зрачок? Широкий, почти на всю радужку.
– Ника! – Девушек нельзя обижать. Даже ради их спасения нельзя, но он должен убедиться, встряхнуть или… ударить. Вызвать хоть какую-нибудь реакцию, понять, что вот это все сейчас не галлюцинация, что глаза цвета моря открыты на самом деле.
Встряхнул, и золотые змеи в ее волосах обиженно зашипели. Или тени золотых змей. Или вовсе галлюцинации. Плевать! Только бы она моргнула. Или сказала хоть что-нибудь!
Она и моргнула и сказала:
– Серебряный, это же ты?..
И смотрела она на него так, что становилось совершенно ясно, она его видит, а спрашивает просто так… для проформы.
– Это же я, – сказал и выдохнул.
Оказывается, он тоже почти не дышал. Она умирала, и ему не приходило в голову, что нужно дышать. В его голове было место лишь несчастному Герману с поломанными ребрами.
– Тебе не больно? – Некрасиво лапать девушек вот так… бесцеремонно. Но он и не лапает, ему важно убедиться, что страдания Германа не прошли даром, что с Никой все в порядке.
– Что ты делаешь, Серебряный?
Она лежала смирно, ноги вместе, носочки врозь. И только призрачные змеи негодующе вертели треугольными головами.
– Я тебя осматриваю, Ника. У тебя классное платье! – Конечно, классное! Тончайший шелк какой-то там коллекции, какого-то там модного дома. Это такая удивительная штука. В мокром виде что есть она, что нет ее. Очень волнительный получается осмотр. – И у тебя змеи в волосах…
Про змей он сказал, наверное, чтобы отвлечь ее внимание от платья. У него получилось. Теперь они испугались оба.
– Ты их видишь? – Ника попыталась сесть и тут же зашлась кашлем.
– Ну как тебе сказать? Мне кажется, я вижу их тени. И на фотке они отчетливо видны. Так что списать беспорядок в твоей прическе на галлюциногены не получится.
Осторожно, не доверяя ни себе, ни окружающему миру, он протянул руку к Никиным волосам.
Эта змея оказалась самой любопытной и не такой уж страшной. Вообще не страшной! Симпатичной! Может, все-таки галлюцинации?
Реальность накрыла Ивана в тот самый момент, как пальцев коснулся раздвоенный змеиный язык. Нет, он не испугался. Он увидел всю картинку целиком! Кто-то должен был включить механизм закрытия бассейна, а это могло означать лишь одно: Нику снова пытались убить, почти убили…
– Кто это был? – Он крепко сжал Нику за плечи, сначала сжал, а потом прижал к себе. Так ему было спокойнее. И наблюдать за окрестностями поверх ее макушки было удобнее. Призрачные змеи благоразумно спрятались, чтобы не мешать обзору. – Кто тебя столкнул? – спросил он шепотом.
– Не знаю. – Она уткнулась лбом ему в плечо. Наверное, это был жест максимального доверия. А может, ей просто хотелось спрятаться от несправедливости этого мира. – Я видела только тень. Она стояла там… на берегу и смотрела, как я умираю.
– Кто – она?
– Тень… Серебряный, мне страшно.
– Мне тоже. – И незачем объяснять, что ему страшно не за себя, а за нее. Вот это все… этот бассейн, который мог стать для Ники могилой с креативной подсветкой – это уже не шутки. Игры кончились, кто-то был готов пойти ва-банк. Уже пошел.
А в зоне видимости никого. Да и какая тут видимость, когда скоро полночь, а южные ночи темны, как Никины зрачки! Убежал? Или остался, чтобы убедиться? Остался и наблюдает?
– Ника, пойдем домой. Ты сможешь идти?
– Я даже могу видеть. – Она сказала это так тихо, что услышать мог только он. Теперь это их тайна, одна на двоих. – Всякий раз, когда со мной это случается, – она всхлипнула совсем по-девчоночьи, – я возвращаюсь немножко другим человеком.
Иван не стал спрашивать, откуда она возвращается, аккуратно поставил ее на ноги, поцеловал в макушку. Ну как поцеловал? Просто коснулся губами ободряюще. Про змей он в тот момент не думал. Да и не было змей, попрятались.
– Все, идем, – сказал, снова оглядываясь.
– Я вся мокрая.
– Думаешь, я сухой? Не бойся, детка, пойдем огородами!
Получилось смешно, она даже хихикнула. Хорошо бы, чтобы это был не истерический смешок. Пожалуй, с истерикой он сейчас не справится.
Им удалось добраться до Никиной комнаты никем не замеченными. И дух они перевели, лишь оказавшись внутри. В беспощадном и бескомпромиссном электрическом свете Ника выглядела так, словно вернулась с того света. Впрочем, она и вернулась. Он ее вернул. Она мерзла и клацала зубами. Немудрено в таком-то тонюсеньком платье да под струями прохладного кондиционированного воздуха. Смотреть на платье Иван себе запретил и даже набросил на Никины плечи банный халат, а потом спросил:
– Что ты делала возле бассейна?
– Пришла на встречу с Агатой. – Ника зябко куталась в халат, а призрачные змеи выглядывали из уже подсохших волос. – Она меня позвала, и я пришла.
