– Но проверить мы ведь можем?
– Как?
Он уже решил как. Достаточно отправить на экспертизу конфеты из Никиной комнаты. Отец, разумеется, очень удивится. И разговор с ним предстоит непростой. Но если не юлить, если рассказать все как есть, он поможет.
– Нам нужны твои конфеты.
– Зачем?
– Ты же умная, Ника. Догадайся сама.
– У тебя есть возможность провести экспертизу? – Она ему не верила. Нет, не так, она не верила, что он способен на что-то большее, чем спасение «прекрасной девушки» от опасной змеи.
– У меня – нет. У моего отца – да.
Она ничего не сказала. Иван боялся, что она начнет упрямиться и сопротивляться, а молчание – это вполне себе хороший знак.
– Ну, пригласишь меня к себе в гости перед ужином? – спросил он.
Пригласила. Хоть и раздумывала какое-то время.
В комнате Ники было… интересно. Иван с порога оценил ее функциональность. Кем бы ни была Ника, но Агата заботилась об ее удобстве и безопасности.
– Ну, где конфеты? – спросил он, оглядываясь.
– На прикроватной тумбочке. – Ника стояла посреди комнаты. Вид у девушки был несчастный.
На тумбочке коробки с конфетами не оказалось. Иван даже заглянул в саму тумбочку, а потом на всякий случай под подушку.
– Что? – спросила Ника шепотом.
– Они точно были тут? Ты не могла переложить их в другое место?
– Не могла. Я теперь все вещи оставляю строго на своих местах. Первое время было очень тяжело, а потом ничего – привыкла.
– Значит, конфеты кто-то унес. – Если Ника не трогала коробку, это был единственно верный вывод.
– Кто?
– А вот это мы сейчас выясним. Как ты связываешься с горничной?
– Через Ариадну.
– Позвони. Пусть она придет.
Горничная явилась быстро. Весь персонал на вилле «Медуза» был любезен, вышколен и готов помогать.
– Конфеты? – Она смотрела только на Ивана, словно Ники не было в комнате. Люди иногда ведут себя странно с незрячими, как будто тех и самих не видно. – Вы хотите конфет? Я могу принести.
– Нет, мы не хотим конфет, мы хотим знать, куда делась та коробка, что стояла на этой тумбочке.
– Ее забрали. – Горничная побледнела, как будто ее только что поймали с поличным. – Вы не думайте, мы не берем вещи гостей.
– Мы не думаем. Так кто забрал коробку?
– Рафик Давидович.
– Рафик Давидович? – Иван бросил быстрый взгляд на Нику. По ее лицу было не понять, что она вообще думает. Покер-фейс… – Давно?
– Минут десять назад.
– А зачем Рафику Давидовичу конфеты? – Иван успокаивающе улыбнулся.
– Не знаю. Может, решил прибраться после всего. – Горничная покосилась на Нику. – После того, что тут случилось. Так мне принести вам еще конфет? – спрашивала она у Ивана, а ответила ей Ника.
– Нет, спасибо. Мне ничего не нужно.
Следующий раз она заговорила, лишь когда горничная ушла.
– Я ничего не понимаю, Серебряный.
Он тоже ничего не понимал, но как же ему нравилось, когда она называла его Серебряным!
– Зачем ему конфеты? – Ника присела на край кровати, и он присел рядом.
– Затем, что я у него про них спросил.
– Ты думаешь, это Рафик Давидович?
– Я пока не знаю, что думать. Я знаю лишь одно: у нас больше нет материала для экспертизы. И еще. – Он глянул на Нику. У нее был красивый профиль. Да и сама она была красивая. – Ты не станешь возражать, если этим вечером я за тобой поухаживаю за ужином?
– В каком смысле? – Насторожилась. И кулаки сжала.
– В том смысле, что конфетками тебя больше не отравить.
– И меня попробуют отравить чем-нибудь другим? – Она усмехнулась, но кулаки так и не разжала. – Милейший Рафик Давидович насыплет мне крысиного яду в рагу?
– Не знаю, что и во что тебе насыплют. Я даже не знаю, когда, но лучше бы тебе есть только то, что будет есть большинство гостей.
– Слишком много возни. – Ника пожала плечами. – Слишком много возни из-за простой приживалки.
– Значит, ты не простая приживалка. – Ему не давали покоя ее руки. И вот эти царапины на бледной коже. Царапины от золотой шестигранной чешуи… Или от чего? Была ли чешуя на самом деле? Может быть, она им тоже привиделась.
– Ника, – он взял ее за руку, попытался разжать пальцы, – куда ты дела ту… чешую?
– Сунула в шкаф. – Она встала. Как-то слишком уж поспешно, словно ей было неприятно его прикосновение. – Думаешь, чешуя – это тоже плод нашей коллективной галлюцинации?
– Не знаю, но проверить стоит.
Ника молча распахнула шкаф, на полках которого тоже царил идеальный порядок. Вынужденная мера для такой, как она. Несколько мгновений она стояла в нерешительности, а потом запустила руку под стопку футболок. Когда она обернулась к Ивану, на лице ее было крайнее удивление, а на раскрытой ладони лежали золотые чешуйки.
– Ты тоже это видишь?
– Вижу. – Он взял одну, посмотрел сквозь нее на свет.
– И что теперь?
– Ну, у меня два варианта. Либо эти штуковины настоящие, либо у нас с тобой снова один глюк на двоих. Ты чувствуешь что-нибудь этакое?
– Нет. – Ника мотнула головой.
– Вот и я не чувствую. Можно мне взять одну?
– Для экспертизы? – Она снова усмехнулась.
– Я тебе ее потом верну.
– Бери. Нет, постой. Какого она цвета?
– Золотого. Мне вообще кажется, что это золото. Только какое-то необычное. Может, червоное. Я не уверен.
– Но экспертиза покажет.
– Экспертиза покажет. Так что насчет ужина? Ты готова довериться моему вкусу?
Она молча кивнула, и как-то сразу стало ясно, что аудиенция закончена. И как у нее это получалось?
– Я зайду за тобой перед ужином.
– Это лишнее. Я уже привыкла к этому дому.
К дому, может, и привыкла, а вот как насчет его обитателей? Но спорить Иван не стал. В конце концов, можно проводить ее к ужину так, чтобы она не заметила. Принимая во внимание ее слепоту, это будет несложно. А пока нужно переговорить с отцом.
Разговор получился так себе. Отец был крайне недоволен недавним инцидентом и тем прискорбным фактом, что его сын – «какой-то головорез». Поскольку лишь это вызывало его недовольство, Иван сделал вывод, что про змею отцу никто не рассказал. Ну и он не станет! Были бы в его распоряжении конфеты, может, и рассказал бы в обмен на помощь с экспертизой, а так нет смысла волновать отца по пустякам. Разве только показать ему чешую…
