– А кто ее выгонит? – Юна уперлась ладонями в столешницу, на сестру она смотрела с нескрываемой неприязнью.
– Разумеется, я. – Ксю пожала плечами. – Зачем мне в доме всякие побирушки?
– А ты так уверена, что дом достанется тебе?
– А у тебя есть сомнения?
– У меня много всяких сомнений.
– Так поделись с нами, не держи в себе свои страхи, Юночка. Тебя же этому учит твой психиатр?
На мгновение Ивану показалось, что Юна не сумеет сдержаться, бросится на Ксю с кулаками. Но психиатр, похоже, знал свое дело, Юна не утратила самоконтроля. Она даже сумела улыбнуться, а потом сказала очень тихо:
– Кое в чем ты права, Ксения.
– И в чем же?
– В том, что после ночи большого отлива в дом войдет только одна хозяйка.
– Видишь, ты уже начинаешь смиряться с неизбежным.
– Но совсем не факт, что это будешь ты. – Улыбка Юны сделалась многозначительной. – Ты не любишь историю, Ксения. Ты вообще ничего не любишь. Иначе ты бы знала, как все происходило пятьдесят лет назад. Кто тогда был фавориткой и очевидной претенденткой.
– Тоже мне шарада! – Ксю откинула со лба волосы. – Фавориткой была Агата. Это так же очевидно, как и то, что я похожа на нее больше остальных.
– Ошибаешься. – Юна оттолкнула Вадика Лазицкого, который все норовил положить руку ей на плечо. – Агата была аутсайдером! Фавориткой была Арина! – В голосе ее звенело торжество. – Младшая сестричка. Самая красивая, самая умная, самая любимая родителями и бабушкой Адамиди. Ставку сделали на Арину, а из подводного лабиринта вернулась Агата. Напомнить тебе, что стало с фавориткой?
– Ой, перестань! – Ксю отмахивалась от каждого сказанного Юной слова, как от мух. – Сейчас можно рассказывать какие угодно байки. Тем более что ничего уже не проверить. Фаворитки… аутсайдеры…
– А что стало с Ариной? – перебил ее Вадик. То ли специально ради Юны перебил, то ли ему в самом деле была интересна эта история.
– А тебе какое дело? – Ксю посмотрела на него с жалостью. – У тебя тут прав не больше, чем у нашего слепыша.
Никины пальцы под ладонью Ивана снова дрогнули, попытались сжаться в кулак.
– Успокойся, – сказал он шепотом.
А что еще сказать девушке, которую только что столкнули с олимпа? Нет, сначала ослепили, а потом столкнули с олимпа. Что она вообще сейчас чувствует? И чувствует ли вообще хоть что-нибудь?
– А ты, Ив, перестань уже наконец изображать жалость и благородство. Я понимаю, раньше, когда мы не знали, кто она такая. Но сейчас… – Ксю покачала головой. – Возвращайся в команду, Ив. Держись победителей. Не расстраивай папу дружбой с отбросами общества.
– А победитель уже определился? – Папу бы расстроило другое – отсутствие у сына самоконтроля, а не дружба с Никой. Но Ксю не знает ни его отца, ни его самого.
– Победительница. – Ксю ему подмигнула. Получилось кокетливо и даже мило. Если не знать, кто такая Ксю. – Победительница уже определилась.
– Так что там на самом деле стало с сестрой вашей бабки? – подал голос Олежка и машинально потрогал разбитую скулу.
– Она утонула. – От этого вопроса Ксю тоже отмахнулась. Какое ей дело до какой-то там мертвой девушки?
– Это была официальная версия. – Юна не желала молчать, Юна жаждала реванша.
– А неофициальная?
– На самом деле тело Арины нашли на острове только на следующий день после ночи большого отлива, и оно было в таком состоянии, что было проще списать все на несчастный случай.
– Ты хочешь сказать, что ее убили той ночью? – Рот Ксю кривился в недоверчивой улыбке.
– Я хочу сказать, что это очень подозрительно, когда родители делают все возможное, чтобы не допустить расследования смерти собственного ребенка. А они так и сделали. Арину даже хоронили в закрытом гробу. А сразу после похорон наша бабушка улетела в Москву. – Юна хлопнула ладошкой по столу, словно ставя точку в этой странной и страшной истории.
– Бред! – Ксю мотнула головой. – Ты все выдумала!
– Я ничего не выдумывала. В отличие от тебя я умею собирать информацию и анализировать. Есть очевидцы этой истории. Многие живы до сих пор. Живы, но отчего-то молчат. Как ты думаешь, сестричка, почему они молчат и кого покрывают своим молчанием?
– Кого? – спросила Ксю отчего-то шепотом.
– Ты мне скажи. Это же ты у нас тут самая-самая. Это же ты планируешь войти в этот дом хозяйкой! Наверное, Арина тоже много чего планировала, пока ее хладный труп не нашли на острове.
– Ты мне сейчас угрожаешь, Юночка? – Глаза Ксю сощурились, а голос стал похож на змеиное шипение.
– Да зачем же мне тебе угрожать, Ксюшенька?! Я просто делюсь с тобой любопытной информацией. Вдруг ты окажешься настолько умна, что найдешь ей применение.
А информация и в самом деле была любопытная. Это место подкидывало им все новые и новые тайны. Вот теперь еще и полувековой давности. Наверное, чтобы они не заскучали в ожидании ночи большого отлива.
* * *
…Чужие голоса накатывали на нее, словно морские волны. В них слышался шум ветра и испуганные крики чаек. Чайки чуяли шторм самыми первыми. Жаль, что люди их не понимали. Жаль, что люди верили лишь своим глазам и своему опыту…
В море в тот день вышли многие, а вернулись… А никто не вернулся!
Шторм длился так долго, что Никс начало казаться, что он не закончится никогда. Море сорвалось с цепей, море мстило людям за все свои обиды. А люди тоже решили мстить, только не морю, а той, кто не защитила их от моря.
Никс сначала увидела черный столб дыма, что рвался к небу над Костяным мысом, и только потом поняла, что происходит… Она бежала так быстро, как только могла. Путалась в юбках, падала, поднималась и снова бежала. Море услужливо вылизывало перед ней берег, убирало камни и ракушки. Вот только спасти ту, что десятилетиями стояла между ним и людьми, было уже не в силах…
Никс опоздала…
Хижина сгорела дотла. И старуха сгорела тоже. Могла ли она спастись? Никс была уверена, что могла. Почему же тогда не спаслась? Почему позволила убить себя тем, кому помогала почти всю свою жизнь? Устала? Захотела вернуться в море к той, что породила ее на свет, к той, что дала ей силы?
Так и есть. Не может быть иначе. Вот только получилось ли вернуться?..
Никс просидела на пепелище до глубокой ночи. Нет, она не плакала и не скорбела. И жалости к старухе не было в ее сердце. Она просто ждала своего часа, чтобы вернуть долг. На Костяной мыс приходил Димитрис, умолял вернуться в деревню, грозился забрать ее силой.
Не забрал. Потому что чувствовал, что его силы не хватит, чтобы справиться с тем, что вскипало сейчас в душе Никс.
