Что бы случилось, если бы он не остановился? Иван не знал. Он даже не сразу понял, как у него вообще получилось остановиться. Наверное, сработал тот самый самоконтроль. Или его отрезвил Олежкин вой. Или Вадик Лазицкий, который пытался их разнять. Или взгляд Ники. Очень внимательный, очень осознанный взгляд.
– Вон пошел! – Иван приложил Олежку затылком о стену. Легонько приложил, для острастки. Самоконтроль вернулся окончательно и встал на стражу Ивановых интересов. А кто станет на стражу интересов Ники?
Она сидела на каменных плитах, подтянув к подбородку коленки. Она больше не смотрела. Мало того, даже зажмурилась, словно могла увидеть что-то ужасное или опасное. И когда Иван сел рядом, не повернула головы.
– Ты как? – Он хотел было положить руку ей на плечо, но не стал, решил, что это лишнее.
Она не ответила, и пришлось ее легонько встряхнуть.
– Ника, с тобой все в порядке?
– А похоже? – Все-таки она подняла голову, но «смотрела» куда-то мимо него.
– Не похоже.
– Тогда зачем ты спрашиваешь?
– Из вежливости. – Вообще-то, не из вежливости. Но как объяснить, что он чувствует в этот момент? Как вот это все объяснить?.. – У тебя ничего не болит?
– Не болит. – Она поднялась на ноги, и Иван не стал ей помогать. Каким-то шестым чувством понял, что ей будет неприятна его забота. Или обидна…
– Что ты тут делала? – Глупый вопрос, но лучше задавать глупые вопросы, чем вообще молчать.
– Гуляла.
Врет. Не то чтобы он так уж хорошо разбирается во лжи, но она точно врет. Она не гуляет по вилле. Она вообще без лишней надобности не выходит из своей комнаты. Даже с Ариадной.
– Тогда давай погуляем вместе. – Сейчас она откажется, посмотрит на него с равнодушным презрением и мотнет головой. И можно будет считать, что свой долг он исполнил. Станет ли от этого легче? Иван не знал. Честно говоря, даже проверять не хотел.
А она неожиданно согласилась. Неожиданно для него и, похоже, для себя самой.
– Давай. Только я сама. Мы попробуем гулять вдвоем с Ариадной, а ты побудь рядом. Подстрахуй.
– Я подстрахую. – Обещание далось легко. И на душе полегчало. Иван глянул на часы, сказал: – До обеда еще час. Многое можно успеть. Хочешь, спустимся к морю?
– Нет! – Она ответила так поспешно, что он тут же пожалел о своем предложении. У моря они уже гуляли вчера. И у моря, и в море… – Давай просто пройдемся по парку. Здесь же есть парк?
– Здесь кругом парк.
– А на острове – труп…
– Ты уже слышала?
– Рафик Давидович рассказал за завтраком. – Значит, ей тоже готовит завтрак Рафик Давидович, только приносит в комнату, персонально. – И про погибшего аквалангиста, и про остров, и про ночь большого отлива, и про Медузу.
– Медузы тут повсюду, – усмехнулся Иван. Разговаривать с Никой о семейных легендах было легко, куда легче, чем о том, что случилось в галерее. – Просто какой-то культ. А труп на острове не криминальный. Остановка сердца. Мне отец сказал, а ему Артем Игнатьевич.
– Мне Рафик Давидович тоже рассказывал… про труп с остановкой сердца. – Голос ее прозвучал странно, словно бы она не верила ни Артему Игнатьевичу, ни Рафику Давидовичу, ни ему, Ивану. Словно бы она вообще никому не верила.
Завибрировал мобильный. Ника вздрогнула, Иван глянул на экран. Звонил отец. Похоже, Олежка уже нажаловался папеньке. Отвечать на звонок парень не стал, сбросил вызов. Отец, скорее всего, разозлится, но не обсуждать же в присутствии Ники то, что случилось из-за нее. Поэтому Иван украдкой, словно Ника могла подсмотреть, набрал сообщение. «Я все объясню». Ответ пришел незамедлительно. «Очень на это надеюсь». Значит, неприятного разговора не избежать.
– Ты с кем-то переписываешься? – спросила Ника равнодушно. Или не совсем равнодушно?
– С отцом. – Иван не стал врать. – Похоже, он злится.
– Из-за меня?
– Почему из-за тебя? Из-за меня и разбитой троекуровской морды.
– Мне казалось, я могу его убить. – Ее голос упал до шепота.
– Мне тоже казалось, что я могу его убить.
– И я что-то видела…
– В смысле? – Он остановился, заступил Нике дорогу. Наверное, Ариадна не среагировала, или среагировала поздно, поэтому Ника не успела сбросить скорость. Скорость не сбросила, но в самый последний момент уперлась ладонями ему в грудь. – Ты сказала, что видела…
– Показалось. – Она убрала руки и отступила на шаг. – Это, наверное, от злости. Или от страха. Или от всего сразу.
– А ты давно?.. – Не нужно было спрашивать. Лучше бы не у нее, а у кого-нибудь другого. Хотя бы у Артема Игнатьевича.
– Давно ли я слепая? – Она отступила еще на один шаг, отвернулась. – Давно. Больше года.
Это был неожиданный ответ. Наверное, поэтому Иван едва не спросил, как такое вообще возможно, прикусил язык в самый последний момент.
Ника ответила сама:
– Черепно-мозговая травма и корковая слепота как следствие.
– Целый год?
– Целый год.
– А сегодня тебе что-то показалось?
– Всего лишь показалось.
– А что говорят врачи? Тебя обследовали?
Если попросить отца, он не откажет. И денег на обследование выделит. Сначала на обследование, а потом и на лечение. Может быть, удивится, задаст несколько наводящих вопросов, но точно не откажет.
– Меня обследовали.
– И что?
– И… все.
– Все – это что? Все плохо или все хорошо?
– Все… терпимо. – Она улыбнулась ему так, словно речь шла о его, а не о ее болезни. – Возможно, я смогу видеть силуэты, различать цвета. Возможно, я уже начинаю что-то видеть… – Она отвернулась, сжала в кулаке медальон с Ариадной.
Наверное, здесь стоило бы сказать что-то ободряющее, что-нибудь про надежду. Но Иван не стал ничего говорить, понял, что этой девчонке не нужна мишура из слов. Вполне вероятно, что ей вообще ничего не нужно, что за год жизни в темноте она успела привыкнуть и к одиночеству, и к отчаянию. И с этим уже ничего не поделать. Да и хотел ли он вмешиваться, искренне, от всей души принимать участие в чужой трагедии? Иван не знал, а искать ответы боялся. Потому что могло вдруг внезапно выясниться, что не так уж он хорош, как думается. Не так благороден и не так милосерден.
А она словно и не ждала, что он что-то скажет. Похоже, она уже давно не ждала от людей ничего хорошего.
Дальше гуляли без разговоров. Ника прислушивалась к командам Ариадны в своем наушнике, а Иван следил, чтобы с ними обеими чего не случилось. Не специально следил. Так уж получалось.
Их нашла Тереза. Наверное, в ее голове было встроено какое-то специальное поисковое устройство на манер Ариадны, потому что она всегда и безошибочно знала, где и как искать обитателей виллы.
