Никс не хочет думать, она яростно мотает головой, падает на колени рядом со старухой, гладит мужчину по щекам, стирает кровь и песчинки. Она все решила.
Легкий вздох за спиной, словно порыв ветерка, и в шею, в самую незащищенную часть впиваются острые птичьи когти.
– Я предупреждала… – прорывается сквозь кровавую пелену голос старухи. – Я тебя предупреждала…
* * *
Иван проснулся рано, несмотря на то что накануне ночью спал очень мало. После происшествия с Никой уснуть никак не получалось, в голову лезли всякие странные мысли. И то, что еще сутки назад казалось ему наивными деревенскими сказками, сейчас обретало плоть, невидимой рукой ерошило на затылке волосы. Такой же невидимой, как объекты, которые напугали Нику… Он был там, он тащил ее из воды на берег, чувствовал, как бешено бьется ее сердце, как судорога завязывает узлами мышцы. И ее разговор с Ариадной тоже слышал. Вот этот разговор смущал его больше всего. Сбой программы? Или слуховые галлюцинации? Не потому, что Ника сумасшедшая, а потому, что очень сильно испугалась.
Он так и уснул с этими тревожными мыслями, а проснулся уже почти нормальным, с ясной головой. То, что вечером казалось странным и загадочным, при свете дня не стоило и выеденного яйца. Сбой программы, только и всего.
К морю Иван спустился после легкого завтрака, сварганенного Рафиком Давидовичем, прихватив с собой не только ласты с маской, но и альпинистское снаряжение. Лодку нашел на том же месте, где вчера они ее оставили. Осмотрелся и вздохнул с облегчением, не обнаружив на берегу никого из славных детишек Адамиди. Хотелось тишины и одиночества. Тренировки требовали сосредоточенности и ясной головы.
До острова Медузы он добрался быстро. Пока греб, вспоминал вчерашний инцидент и последовавший за ним разговор с отцом. Каким-то немыслимым образом отец узнал о разбитом Олежкином носе. Наверное, от Артема Игнатьевича, хотя тот и не походил на стукача. Отец был недоволен. Нет, не так, отец был встревожен и тревогу свою не скрывал.
– Что у вас там происходит, сын? – спросил строго и вытащил из кармана измятую пачку сигарет.
Сигареты были контрабандные, отец бросал курить уже, наверное, в десятый раз. Клятвенно обещал маме, и всякий раз случалось что-нибудь экстраординарное, что заставляло его отказаться от данного слова. Ивану хотелось верить, что причиной очередного срыва стала не драка с Олежкой Троекуровым.
– Где? – Иван понимал, что с отцом лучше не юлить, с детства привык решать любые вопросы и проблемы в режиме диалога. Но сейчас ведь не случилось ничего особенного, ничего такого, что требовало бы обсуждения с отцом.
– На берегу. С этой… девочкой. – Отец глубоко затянулся и выдохнул идеальное колечко дыма, а потом тут же добавил: – Маме не говори.
Иван кивнул. Да, это был заговор. Но заговор безобидный. Мама и сама прекрасно знала про все отцовские слабости и срывы.
– И с Троекуровым.
– Троекуров подонок.
Отец вздохнул, глянул искоса, спросил:
– Что, совсем без вариантов?
– Совсем.
– А девочка? – Вопрос прозвучал странно. Про девочек Ивана расспрашивала мама, этак мягенько, ненавязчиво прощупывала почву. А вот отец никогда.
– Которая из них?
– Та, с которой ты ушел с ужина.
В этом весь его отец. Все держит под контролем, все замечает.
– С ней все хорошо.
– Она нездорова?
– Это ты так деликатно намекаешь на то, что она слепа?
– Я просто интересуюсь кругом твоих друзей.
Теперь пришла очередь Ивана вздыхать и смотреть искоса:
– Папа, у меня нет здесь друзей. Ты уж извини, но общество здесь слишком… специфичное.
– Специфичное. – Отец кивнул. – С Агатой тяжело, но она мой давний деловой партнер. Я многим ей обязан, поэтому тебе, младший, придется немного потерпеть.
– Я потерплю, – пообещал Иван. – Только и ты не спрашивай у меня, за что я бью морду Троекурову. Надеюсь, это не сильно навредит твоим деловым отношениям с его папенькой.
– Навредит. – Отец снова затянулся. – Но не так, чтобы очень. Ты главное, больше ему ничего не сломай. И с этой девочкой… – Он сделал паузу, словно подбирая верные слова, – ты поаккуратнее с ней.
– Почему? Потому что она не нашего круга? – Стало вдруг обидно и за Нику, и за отца, который никогда раньше не отличался особым снобизмом.
– Потому что она очень необычная девочка. – Отец не смотрел в его сторону. – А с необычными девочками может быть тяжело.
– Так же тяжело, как тебе было с мамой?
– С мамой мне хорошо. – Отец улыбнулся.
– Это сейчас. А было?
– А было по-всякому. – По лицу отца пробежала и тут же исчезла тень. – Но это совсем другое, я не хочу, чтобы у тебя возникли неприятности.
– Из-за Ники?
– Из-за кого угодно. Просто… не наделай глупостей, младший.
Захотелось сказать, что избежать неприятностей можно было еще в Москве, на этапе планирования этой поездки. Но Иван не стал. Не так уж часто отец на чем-то настаивал.
– И на воде поосторожнее.
– Непременно.
– И на скалы эти чертовы лучше не лезь.
– Не полезу.
Пообещал, а сейчас вот как раз и собирается штурмовать скалы. А чем еще заниматься в этой глуши? Только и остаются скалы да море.
Перед тем как начать подъем, был соблазн окунуться, но Иван устоял, решил, что скалолазанием лучше заниматься по холодку.
Это были просто шикарные скалы! Для любого уровня сложности и подготовки. Вот бы перенести этот естественный скалодром в Москву! Можно даже жару с собой прихватить. Жара – это, как ни крути, дополнительный тренировочный фактор.
Громкий женский крик, не крик даже, а визг, Иван услышал, когда уже спускался. От дурного предчувствия похолодело все внутри. Слишком много легенд, слишком темное прошлое у этого странного места. А женщина все продолжала кричать. И голос ее был для Ивана ориентиром.
Она стояла у самой кромки моря, словно еще не решила для себя, где ей безопаснее. Сначала Иван подумал, что это Ксю, но, присмотревшись, понял, что ошибся. Кричала Юна. Нет, теперь уже не кричала, а тихонько поскуливала, зажав рот ладошкой, глядя на что-то у своих ног. На кого-то…
– Юна! – Он сначала позвал, а потом уже подбежал. Чтобы не напугать еще больше, чтобы не сделать еще хуже.
Она обернулась, уставилась на него невидящим, расфокусированным взглядом, всхлипнула. Вот и хорошо, пусть лучше смотрит на него, чем на того, что лежит на берегу. А может, это все-таки не человек?..
– Ваня. Ванечка… – Юна качнулась, и он едва успел ее удержать, обнять за талию, прижать к себе. – Ты это видишь? – Она перешла на шепот, уткнулась горячим лбом ему в плечо.
