Вопрос застал Лайонела врасплох. Он, кажется, не знал, как тут ответить.
— Этот экземпляр лежал у меня в каюте с самого начала, — продолжила она. — У нас у всех он есть. Но я взяла с собой свои книги и поэтому не хочу прямо сейчас это читать. Задумалась, обязательно ли это.
— Обязательно? Вовсе нет… — смущенно ответил он. — Просто жест щедрости со стороны моего издателя.
— Славно. Это большое облегчение, поскольку тут сзади говорится, что главный герой — «психологически сложный».
— Все верно.
— Ну, — сказала она, — я не люблю таких людей, которые психологические.
Засим она удалилась. Урезоненный Лайонел продолжил попивать кофе. Он явно отдавал себе отчет, что Софи слышала этот разговор, а потому через миг-другой, чтобы освободить его от неловкости, она смело проговорила:
— Вот уж поставила она вас на место.
Улыбка у него была чопорная, но в целом признательная.
— Жизнь писательская полна подобных мелких унижений.
— Я уже прочла вашу книгу. Несколько лет назад. Очень понравилось.
— Вы очень добры. Спасибо.
— Хорошая мысль — штатный судовой писатель.
— В принципе — да. На практике же, кажется, они не очень понимают, что со мной делать. Это пилотный проект. Меня мой издатель уговорил.
— Ну, лишь бы не слишком вас загоняли. Чувствую себя несколько виноватой — у меня всего одна лекция, а мне за это десять дней отпуска.
— А, так вы, значит, из выступающих? — Он впервые повернулся и всмотрелся в нее хорошенько, а затем — поскольку ему, кажется, понравилось увиденное — чуть придвинулся. — Ну слушайте, не надо чувствовать себя виноватой, ради всего святого. Я здесь целых две недели и намерен воспользоваться этим на всю катушку. Максимальное вознаграждение за минимальное участие. Относитесь к этому так же. Мы здесь ради себя самих. В смысле, здешние простофили вряд ли оценят нас по достоинству, верно? Бисер перед свиньями, так сказать…
— Мне говорили, что на «Легенде» обычно собирается довольно смышленая публика. В смысле, выше среднего, не как обычно в круизах.
Лайонел глянул на нее недоверчиво.
— И у вас пока такое впечатление?
— Рановато еще делать выводы, — уклончиво ответила Софи.
— Кстати, какая у вас тема?
— История искусства. В данном случае — русского.
— И вы тут одна?
— Муж появится здесь завтра. А вы?
— Я один до Хельсинки. Туда приедет моя ассистентка.
— У вас есть ассистентка?
— Это очень громко сказано, она просто студентка из Голдсмитс. Помогает мне с электронной почтой, по мелочи пишет под диктовку, такого рода задачки.
— Ваша жена этим всем разве не занимается? — Софи осознала, что вопрос получился слишком в лоб, и добавила: — Я несколько лет назад была на одной встрече с вами, и вы очень тепло говорили о своей жене, о том, как много она вам помогает.
— А, да. Где это было?
— В Лондоне. Совместно с тем французским писателем, Филиппом Альдебером.
— Хм-м… Не помню. Так или иначе, увы, Джун нехорошо на кораблях. Ужасная морская болезнь. Слушайте… не поужинать ли нам сегодня вместе? Как вам такое?
— Как же нам это удастся? Вроде полагается сидеть каждый вечер с одними и теми же людьми?
— Я имел в виду свою каюту. Вы ведь не ели вместе с пассажирами, правда же?
Софи вежливо отклонила приглашение — и порадовалась этому, потому что, явившись к ужину в семь вечера, обнаружила неожиданное. За столом пустовало не только Иэново место, но еще и два других. Отсутствовали мистер и миссис Джойс.
— Добрый вечер, милая, — произнес мистер Уилкокс, передавая ей хлебную корзинку. В глазах у него мерцал мрачный огонек, а в голосе слышалось удовлетворение: — Ну что, началось.
— Что началось? — не поняла Софи. Оглядела остальных и заметила потрясение на лицах. — Что вы имеете в виду?
— Джордж отдал концы. Сердечный приступ. Посреди ночи.
— Он… он умер?
— Не надо так расстраиваться, — подбодрил ее мистер Уилкокс. — Вы его знали-то день-два. И не то чтобы душа компании, правда?
18
23–30 августа: Стокгольм — Копенгаген через Хельсинки, Санкт-Петербург, Таллин
— Судя по всему, — сказала Софи, — в круизах это довольно обычное дело. В смысле, они все тут видали виды уже, так что немудрено.
— Чуток мрачно, — сказал Иэн. Он оглядывал себя в зеркало, пытаясь выровнять галстук-бабочку, та норовила сидеть кривовато. Тем временем бережными движениями одежной щетки Хенри ненавязчиво отряхивал Иэну плечи. Сегодня был объявлен полный парад, что, согласно вестнику «На борту», означало: «Дамам предлагается надеть вечернее или коктейльное платье, мужчинам же — фрак или смокинг. При желании допускается пиджачная пара».
— Из ваших подопечных пассажиров умирал кто-нибудь? — спросила Софи у Хенри. Она то и дело пыталась завести разговор со слугой и сегодня утром все же вытащила из него, что сам он с Филиппин и служит на «Легенде» чуть больше трех лет.
— Нет, мадам, со мной такого не случалось, — ответил он с большой серьезностью. — Если же случится, это будет очень печально. С моим коллегой так вышло. Очень долгий круиз, в Южную Америку. Бывает, в море больше недели подряд. Значит, с телом будет загвоздка — ну, понимаете, с трупом? Приходится помещать его в морозилку, в самом низу корабля. — Хенри завершил отряхивать Иэну плечи и убрал щетку в карман, где, похоже, хранил поразительное разнообразие приспособлений. — К слову, вот ваше меню на этот вечер. Я положил его на стол.
Тут он, по своему обыкновению, слегка поклонился и ушел, оставив Софи в уже привычных смешанных чувствах неловкости и стыдной радости от того, что ей так усердно прислуживают. Иэн взял меню и просмотрел.
— Сегодня у нас скандинавский ужин, — сказал он. — Закуски из Норвегии: панированное сладкое мясо с медом и сливовым соусом. Суп из Швеции: зеленый горошек с овощами, рис и раки. Основное блюдо из Дании: томленые телячьи голени с соусом из томатов и виноградного лука, брюква и картофель. Далее салат: маринованная редька и копченая форель… Ты каждый вечер столько всего ела?
— Это лишь начало. И вот почему я не влезаю в это платье. Застегни мне молнию, а?
Иэн застегнул на ней коктейльное платье — вдоль изгиба спины, который он так любил, но, прежде чем достигнуть самого верха, он подался вперед и поцеловал Софи в основание шеи, легонько подул на нее. Софи обернулась, обняла его за шею, они потерлись носами. Она ощутила вес его знакомого поджарого тела, почувствовала животом его возбуждение и тихонько застонала. Эротические сны о каких угодно других мужчинах показались несуразными — и уж точно необъяснимыми.
