– Привет, Ванесса, – ответил я. Она выглядела по-парижски модно в длинном сером пальто и шерстяной шляпе с шарфом. Я заметил у нее в руке коричневый конверт формата А4. – Теперь совет лично доставляет извещения о лишении собственности? Приятная деталь. Персональный подход.
– Как дела? – проигнорировав мой ехидный тон, спросила она.
– Все как и следовало ожидать.
– Не могу себе представить, насколько это тяжело.
– Да, не можешь.
– Том, мне жаль.
– Почему вы не могли перенести совещание? В тех обстоятельствах это не так уж много.
– Не так просто перенести совещание совета. Нам предстояло провести обсуждение по десяткам зданий. Тем не менее…
– Но это не обычное здание, Ванесса.
– Приходится оценивать бюджеты, назначать сроки исполнения… Все происходит так быстро, у нас нет лишней минуты. Но я…
– Должен был найтись человек, который выступил бы в защиту театра!
– Такой человек был! Это я и пытаюсь тебе втолковать.
– Кто?
– Я, Том. Это сделала я. Я думала о том, что ты сказал, о том, что это больше чем просто здание, что это символ чего-то более значительного. И я изложила это совету. Я встала в той большой проклятой комнате и сказала, что город нуждается в культурном центре. Сказала, что мы обеднеем, если потеряем его. Вот почему я здесь. Это не много, но я выторговала для тебя какое-то время. Это письмо от главы группы планирования и строительства. Если ты сможешь доказать, что театр имеет непреходящую значимость для местной общины, если вы сможете собрать деньги на ремонт, то совет, возможно, пересмотрит свои планы по реконструкции.
Я взглянул на Ванессу, думая, что она, вероятно, рассердила своих коллег, выступив в нашу защиту. Она посмотрела на меня с выражением того несколько отстраненного, но дерзкого веселья, которое мне запомнилось с нашей первой встречи. Мне нравился этот взгляд. Мне он по-настоящему нравился. Потом я прочитал письмо.
– Им нужен отчет о долговременной общественной значимости театра с детальным подтверждением, а также гарантия того, что здание соответствует требованиям по охране здоровья и техники безопасности. Но отчет нужно представить через две недели.
– Это большее, что я смогла сделать, – сказала Ванесса.
– Времени недостаточно, – ответил я.
– Времени всегда не хватает, – пожала она плечами. – Такова жизнь.
– А как мы, по-твоему, соберем деньги, если даже не можем использовать здание театра?
– Не знаю. У тебя есть список подписчиков? Существует ли группа друзей «Уиллоу три»? Вы можете провести какое-нибудь мероприятие где-нибудь в другом месте? Знаешь, типа акция «спасем наш театр»?
– Ванесса, ты ведь знаешь, почему я не пришел на совещание?
– Да, – ответила она, повернувшись к Ханне. – Мне жаль. Как ты себя чувствуешь?
Ханна пожала плечами и засунула руки в карманы куртки.
– Так что нет, я не смогу организовать мероприятие, – заявил я.
Ванесса двинулась вперед и прикоснулась рукой к моему плечу. Лишь на миг, но в ее прикосновении чувствовалась теплота.
– Вокруг тебя отличные люди, – сказала она. – Они наверняка помогут. – (Я кивнул, но не слишком убедительно.) – Мне пора. – Ванесса уже пошла к машине, но потом остановилась и повернулась ко мне. – В университете я изучала городское планирование. Наверное, я хотела изменить мир. Мне нравилась идея о том, чтобы улучшить функционирование городов, сделать жизнь горожан более счастливой. Вместо этого я пришла к тому, что стала помогать разрушать здания. Оказывается, я хорошо разбираюсь в поврежденном имуществе.
– А-а, вот почему я тебе понравился.
– Нет. Ты понравился мне потому, что был честным, забавным и искренним.
– Ты тоже.
Она вынула из кармана ключи от машины и нажала кнопку, открывая дверь.
– Я снова это сделаю, – сказала она. – В смысле, снова встречусь с тобой. Если карта так ляжет.
– Не думаю.
– Жаль, конечно, – Она открыла дверь машины, но постояла еще секунду, словно чего-то ожидая. – Том, помнишь, что я тебе сказала у моего дома в тот вечер музыкального урока? – (Я кивнул.) – Я все-таки верю, что этот момент наступит. Надеюсь, мы его не упустим.
Она забралась в машину и включила двигатель. Не успела она развернуться, как Ханна подбежала к окну и постучала. Стекло опустилось.
– Вы прочитали? – спросила Ханна. – «Персеполис». Прочитали?
Я понятия не имел, о чем она говорит, но, похоже, Ванесса знала. Она повернулась к Ханне, от порыва ветра на ее лицо упали черные волосы.
– Да, – ответила она. – Какая храбрая девочка! Весь ее мир рухнул, но она заново создала его. Она выстояла. Я восхищаюсь ею! – Потом Ванесса надолго остановила взгляд на театре, казалось впитывая в себя каждый элемент фасада, каждое окно, каждую потрескавшуюся бетонную панель. – Не сдавайся, – сказала она мне. – «Но главное – будь верен сам себе». Не уверена, что цитата правильная, но это единственная строчка из Шекспира, которую я помню. Не знаю даже, из какой она пьесы.
А потом машина выехала с парковки в сторону шоссе. Я помахал ей вслед.
– «Гамлет», – прошептал я про себя. – Акт первый, сцена третья.
Я повернулся к Ханне, чтобы спросить, что все это значит, но увидел, что она смотрит на меня, едва заметно покачивая головой.
Ханна
У меня ощущение, что я уже лет сто не выходила из дому, и каждый шаг кажется нетвердым и шатким. Колени подкашиваются, легкие горят, а больное сердце слабо бьется о ребра. У театра произошла сцена, в которой Ванесса хвасталась, что даст театру безнадежный последний шанс. Папа совершенно не в состоянии заниматься этим. Я с облегчением вижу, как подъезжает Салли, но, подойдя к машине, я с удивлением замечаю, как она, глядя в зеркало заднего вида, поспешно стирает тушь. Очевидно, что она плакала. Я открываю дверь с пассажирской стороны и залезаю в машину. Она поворачивается ко мне и радостно улыбается, но не может скрыть своих чувств. Печаль как простуда – она заразна.
– Салли, в чем дело? – спрашиваю я.
– Все хорошо, ничего не случилось. Ты готова совершить налет на дом Маргарет в поисках сокровищ?
– Ну пожалуйста! У тебя размазалась тушь по щеке. Что случилось? – (Она смотрит в сторону, на дорогу, куда-то в пространство.) – Хочешь, чтобы я позвала папу?
– Нет. Нет, честно. Ну, спасибо.
Салли запускает пальцы в волосы и завязывает конский хвост. Вновь взявшись за руль, она вцепляется в него, словно сейчас начнется гонка.
– Что происходит? – спрашиваю я.
– У нас с Филом проблемы. Они возникли уже давно, но я… О, знаешь, тебе не обязательно это слушать.
