– Ладно. То есть это похоже на вполне стандартную семью.
– Да, это прикольно, но… иногда хочется, чтобы все было нормально.
– Ну, Кэллум считает тебя удивительной.
Я едва не выплевываю вино на кофейный столик ИКЕА и курсовые записи Зои.
– Что? Почему? Нет! Что-что?
Она подливает мне вина.
– Он рассказывал тебе о нашей семье? – (Я качаю головой.) – Это сложно, так что… дыши глубже. Хочешь узнать предысторию его супергероя?
– Конечно.
– Когда мои родители были совсем молодыми, у них родились я и моя старшая сестра Полли. Четыре года спустя для них настала черная полоса, у мамы случился мимолетный роман, и тогда – паф! – «о, привет, Кэллум, о, прощай, папа». Так что да, Кэллум впитал в себя чувство вины – можно и так сказать. Потом, когда ему было тринадцать, эти кретины из прежней школы начали к нему приставать. Знаешь эти видео, когда подростки нападают на прохожих, а один снимает все на мобильник? Ага, ну на него как раз напали и разослали по всей школе на мобильники. Несколько месяцев спустя он сбежал из дому. Ну, попытался. Хотел уехать в Лондон, но сел не на тот поезд и оказался в Кардиффе. Мама подъехала на машине и забрала его. Он был в порядке. Он пропустил в школе несколько недель и получил все это лечение от депрессии, но очень плохо реагировал на лекарства. Для него это было тяжело. И потом, есть я и другая сестра. Полли – гений, она готовится сдавать на магистра по физике, блин! А я изучаю философию и политику. Вообще-то, за нами трудно угнаться.
– Вот дерьмо! – только и могу я сказать.
– И правда дерьмо, – соглашается Зои. – Хочешь еще вина? Только не говори отцу, что я тебя спаивала.
Позже, немного нетрезвая, я карабкаюсь по лестнице в другую свободную комнату. Я надеваю футболку и полосатые пижамные штаны и чищу зубы в страшно сырой заплесневелой ванной комнате. Я уже собираюсь пойти на цыпочках в свою комнату, когда вдруг останавливаюсь и задумываюсь. С величайшей осторожностью я подкрадываюсь к комнате Кэллума, толкаю дверь и заглядываю внутрь.
Он лежит скорчившись на самом краешке кровати, лицом в сторону двери. Он не спит, и вид у него несчастный. Он укрыт пуховым одеялом с принтами из мультика «Мой маленький пони».
– Спи, – говорю я.
– Не могу. Голова идет кругом от мыслей.
– Завтра вернемся и добьем это дело.
– Ханна, я не хочу возвращаться. Хочу домой.
– Почему?
– Мне страшно.
– В каком смысле?
– Не хочу узнать, что я им не подхожу. Прямо сейчас не хочу этим заниматься. А тебе никак нельзя пропустить назначение в больницу.
– На хрен это назначение! Не пойду. Всю жизнь я выполняла все, что мне говорили в этой проклятой больнице, так что беру выходной. Пошли они на хрен!
– Ханна, я не хочу, чтобы ты заболела из-за меня.
Я смотрю на него, на этого глупого мальчишку, свернувшегося в кровати калачиком, словно дитя. Месяц назад мы едва знали друг друга, а теперь здесь, обмениваемся своими страхами.
– Кэллум, я и так больна. И всегда буду больна.
– Наверное, ты считаешь меня довольно жалким.
– Нет! Я считаю тебя крутым. Не в данный момент, конечно, потому что… Боже, ты видел, какое тебе дали одеяло?!
Он смотрит на одеяло, и на его губах мелькает чуть заметная улыбка.
– Оно мое. Я привез его с собой.
– По-моему, наши отношения пора заканчивать.
– Это было довольно мило. А теперь я остаюсь со своими пони.
– Может, и нет. – Я бросила взгляд в сторону гостиной. – Найдется место в конюшне для еще одного пони? Всего на несколько минут?
Он не отвечает, но я все же прокрадываюсь в комнату, забираюсь на кровать, потом под одеяло и устраиваюсь у него за спиной. Мы даже не касаемся друг друга. Я лишь обнимаю его одной рукой, и он берет ее в свои ладони. Я слышу его дыхание и чувствую, как колышется матрас. Ох, блин, я в постели с парнем – у Дженны крышу снесет! Это так странно. Куда я должна положить другую руку?
Чувствую, как бьется его сердце.
Ритм быстрый, но ровный. В самом деле ровный.
Я пододвигаюсь ближе и прижимаюсь к его спине. Слышу биение музыки снизу.
– Кэллум, ты спишь?
Он не отвечает, тяжело дыша. Мне надо обидеться? Испытать чувство облегчения? Я думаю о проведенном вместе дне, о моментах восторга, когда мы обследовали экспозицию, находили потрясающие новые комиксы, стояли в очереди, чтобы встретиться с живыми редакторами «DC»! До меня доходит, что это один из лучших дней в моей жизни – вдали от дома, вдали от папы. А сейчас мне совсем не хочется возвращаться. У меня ощущение, что я освободилась, что, может быть, меня ожидает какое-то другое будущее. Может быть, мне удастся спастись. Но в промежутках между песнями, несущимися из CD-плеера Зои, мы погружаемся в тишину, и я слышу собственное сердце, работающее с перебоями, как будто бы спотыкающееся. Оно напоминает мне обо всем. Нашептывает то, что я пыталась от себя скрыть. Мои дела ухудшаются. Я постоянно чувствую себя измотанной. На меня наваливается свинцовая тяжесть. Это длится часами. Днями. Месяцами. Всегда. Я понимаю, что это значит. Это значит, что мне нельзя строить планы в отношении этого парня или какого-то другого. Эти планы ни к чему не приведут.
– Ты спишь? – вновь спрашиваю я.
Ответа нет.
– Кэллум?
Ответа нет.
– Кэллум, кажется, я умираю.
Ответа нет.
Том
Я очень спокойно уходил прочь, мимо шведского стола и бара, где несколько гостей тайком заказывали выпивку, несмотря на драму, разворачивающуюся в фойе. Я слышал перешептывание, чувствовал встревоженные взгляды, но проигнорировал их и поднялся по ступеням в кабинет.
Столы, пол и книжные шкафы были завалены картонными коробками и странными предметами, доставленными за последние два дня. Признаюсь, я провел некоторое время на «eBay» и сайтах различных складов театрального реквизита, покупая и беря в аренду возможный реквизит для пьесы на день рождения Ханны. Это было самонадеянно с моей стороны, но я уступил творческому энтузиазму, и это немного отвлекло меня от организации похорон. Разумеется, даже заказывая этот реквизит, я понимал, что мне могут не понадобиться десять костюмов для взрослых фей, роскошный костюм волка, дым-машина, огромная гирлянда лампочек, несколько корон и трон. Но я лишь хотел показать Ханне, что всерьез отношусь к пьесе, что постановка будет грандиозной. И вот эти коробки возвышаются грудами по всей комнате, грозя упасть и сокрушить меня в самом комичном из несчастных случаев со смертельным исходом в истории.
О чем я только думал?
Я услышал шаги на лестнице. В дверь просунулась голова Теда.
