Я решил, что нам надо с толком пообщаться, и вспомнил о новом, только что открывшемся ресторане. Очевидно, это будет идеальная возможность для игры в «А ну-ка, надень эти шмотки!». Я послал ей эсэмэску, предлагая в полдень встретиться на сцене. Потом потратил целый час на поиски в костюмерной, отобрав для нее три нелепых прикида. Я повесил их на стойку, спрятав ее за занавесом в заднике, – будет забавный сюрприз.
Ханна появилась в четверть первого – разгоряченная и взволнованная, набирая что-то на телефоне, пока шла к сцене. Я поставил стол и два стула, как в декорациях для «драмы у кухонной раковины».
– Привет, Казанова, – сказала она, поднимаясь по ступенькам сбоку от сцены и попадая в свет прожекторов. – Как вчерашнее свидание?
– По шкале катастроф от одного до десяти?
– Конечно. Как еще можно это оценить.
– Думаю, на троечку.
– Позитивная оценка. Как музыка?
– Сокрушительная.
Усевшись напротив, она уставилась на меня:
– Что, не срабатывает?
– Что, знакомства? Я чудесно провожу время, дорогая!
– Папа, скажи правду.
– Но сначала ты скажи кое-что.
– Конечно.
– Почему ты не сообщила мне о новом направлении в больницу?
Она опустила голову, и ее лицо скрылось под копной кудряшек:
– Я собиралась. Просто было много всякого другого.
– Хочешь, чтобы я прекратил всю эту чепуху со знакомствами? – спросил я.
– Нет! – возразила она, взглянув прямо на меня. – Я хочу прямо противоположного!
– Но оно не работает. Просто они не такие, как…
– Как что?
– Ничего.
– Они не такие, как Элизабет. Вот что ты хотел сказать, так ведь? Папа, она ушла десять лет назад!
– Знаю.
– Надо двигаться вперед!
Она хлопнула ладонями по столу, и звук разнесся эхом по пустому зрительному залу. Было очевидным, что она избегает разговора о главном, о своем направлении в больницу.
– Ханна, все не так просто. Понимаешь… твоя мама – часть меня, она часть моей жизни. Время, проведенное вместе с ней, то, что я к ней испытывал, не может так просто исчезнуть. И каждый раз, когда я сижу напротив незнакомки в каком-нибудь кафе, пабе или бистро или сижу на концерте, испытывая неловкость, отчаянно пытаясь построить разговор, я думаю о ней и о том, что с ней не было неловкости, не было отчаяния. И я скучаю по ней. По-настоящему скучаю.
Похоже, меня занесло не туда. Я отклонился от сценария и безудержно импровизировал.
– Все же надо попытаться еще, – сказала она, взяв меня за руку. – Тебе нужен кто-то. Как только появится подходящее знакомство, все получится, будет здорово.
– Просто не вижу смысла, – покачал я головой.
– Папа, можно без пафоса? У тебя было – сколько? – пять свиданий. Это чепуха! Давай, я тебе обещаю, что-то должно получиться. Будешь продолжать и в конце концов встретишь кого-то, кто тебе понравится. Ну конечно. Вот и все!
Ванесса.
– Не встречу.
За окнами неон, звезды.
– Ты этого не знаешь! Обязательно кто-нибудь появится, у тебя будет шанс. Это случится!
– Нет, Ханна, потому что мне кажется, что это уже случилось и я упустил свой шанс.
Мы идем рядом, взявшись за руки, как влюбленная парочка.
– Что? Что ты имеешь в виду? Па?
– Ванесса. Ты знаешь, женщина, с которой я ходил в кино.
Впервые я рассказал ей всю историю целиком. Об ужасном фильме, о ресторане, о Мэрилин Монро и стейке, а дойдя до момента, когда мы убегали от шефа, заставил дочь смеяться.
– Шутишь? За вами гнались? Тебе пришлось убегать с твоей девушкой?
– Да, мы выбежали на улицу, и… знаешь, был чудесный вечер, такой мирный, и я не знаю… Мы ушли каждый своей дорогой. Это конец.
Я смотрел, как улыбка Ханны медленно уступает место хмурому выражению лица.
– У меня такое ощущение, что это начало истории, – сказала она. – А не конец.
– Все отлично! Ханна, так случается. Во всяком случае, все было не так уж плохо. По-моему, нам следует оставить позади этот печальный эпизод, и у меня есть прекрасное предложение.
– Папа, я…
– Знаешь, сегодня вечером в городе открывается новый ресторан!
– Дело в том…
– Ну, я заказал столик для мистера и мисс «А ну-ка, надень эти шмотки!».
Так бывает всегда: она обычно притворяется, что ей неинтересно, а потом неохотно уступает, потому что таково наше правило, и мы отправляемся веселиться и забываем обо всем. Вместе. Таким было наше правило. Я вскочил со стула, чтобы продемонстрировать ее наряды.
– Извини, я не могу, – почти шепотом сказала она, и я остановился как вкопанный. – Я иду с Кэллумом на «Бэтмена».
– Но… но ты даже не любишь боевики. И ненавидишь Бэтмена.
– Знаю, но… мы просто будем смеяться и бросать попкорн в экран.
– Ты называла его уродом в накидке.
– Знаю. Но Кэллум хочет посмотреть этот фильм. Это ведь нормально? Ты что – против?
Я снова уселся:
– Нет, конечно нет. Это будет чудесно.
– Ты уверен?
– Абсолютно.
– Я беспокоюсь за тебя.
– Не глупи. Иди и развлекайся.
Загудел ее телефон, и она достала его из кармана.
– Это Кэллум, – сказала она с огорченным выражением на лице. – Мне так жаль. Я обещала с ним встретиться.
– Понимаю, – ответил я.
– Можно я… пойду?
– Да. Да, прости, конечно.
Я напомнил себе о своей новой линии поведения: добрый, дружелюбный и не слишком странный. Потом я отпустил ее.
Ханна
Я сделала что-то, чего, вероятно, не стоило делать. Если папа узнает, он, наверное, убьет меня. Или умрет со стыда. Или сначала убьет меня, а потом умрет со стыда. Я связалась с Ванессой. Вошла на его страничку сайта знакомств и послала ей электронное письмо. В письме объясняла, что я – его дочь и хочу с ней встретиться, добавив свой имейл и номер телефона. Честно говоря, я просто дурачилась и не собиралась отсылать письмо. А потом, типа, притворилась, что кликаю кнопку «послать», и нажала ее по-настоящему.
Зря я это сделала, но через сорок три минуты Ванесса ответила.
Рада встретиться. Где тебе удобно?
«Ох, черт!» Это слово я повторяю про себя вновь и вновь. Черт, черт, черт! Именно это я говорю себе шепотом, когда с отчаянием думаю о том, где будет безопасно с ней встретиться – там, куда никогда не пойдет мой папа. Я пишу ей, предлагая в качестве места встречи мой третий дом, магазин комиксов. Она отвечает:
