– С добрым утром, – говорю я. – Приятно познакомиться, невеста Франкенштейна. Да, мой муж в порядке, благодарю вас. Передам ему ваш привет.
Я взволнована и в то же время спокойна. Я с нетерпением жду этого – и в то же время страшусь. Я позабыла, как выглядит Кэллум, какой у него голос, но он – все, о чем я могу думать. Когда я слышу бряканье крышки почтового ящика, из которого что-то падает на ковер, у меня возникает тупая фантазия, что это формальное приглашение. «Мистер Кэллум Робертс приглашает мисс Ханну Роуз потусоваться на парковке за торговым центром». Но это не то. Бросившись вниз по лестнице, я вижу коричневый конверт официального вида с окошечком для адреса. На нем мое имя. Глубоко вздохнув, я вскрываю его.
Письмо из клиники – назначение для следующей серии обследований.
Немыслимо неподходящее время. Сердце падает камнем. Я уже не хочу встречаться с этим едва знакомым парнем. Сейчас я хочу вернуться в постель, или побежать в театр к папе, или позвонить Дейзи и позвать ее к себе, чтобы вместе приготовить попкорн и посмотреть телик. Это похоже на небольшой суровый жизненный урок: не строй планов, не предвкушай ничего. Казалось бы, я уже должна была этому научиться.
Но мне все же удается убедить себя, что раз уж я собираюсь хандрить, то лучше делать это в приятном месте. Типа парковки. Меня ожидает полный завал, но я смогу просто поставить галочку и вернуться к привычной жизни, наполненной страхом и отвращением.
Придя на место, я вижу Кэллума в компании ребят из нашей школы: кто-то сидит на скамейках, кто-то на деревянном заборе, идущем вдоль крутого берега реки, кто-то на траве. Все в футболках, шортах или коротеньких юбках. Солнце нещадно палит, заставляя плавиться асфальт, покрывающий площадку. Воздух наполнен едкой вонью, смешанной с выхлопными газами проходящих машин. Парни шумят, развалившись на скамейках, и пихаются, перебрасываясь фразочками из шоу Кэтрин Тейт, повторяя хором: «А меня волнует?» Вижу лежащих рядом на траве Эмилию и Джорджию – у них одна пара наушников на двоих, слушают с одного айпода. Кэллума, сидящего на краю скамейки, постоянно толкает сидящий рядом парень, но тот больше обращает внимание на экран своего телефона. На Кэллуме розовое поло от Лакосты, светло-голубые узкие джинсы и поношенные белые конверсы. С ворота рубашки свешиваются солнцезащитные очки «Рэй-бан». У меня в голове что-то стучит. Я подумываю о том, чтобы повернуться и уйти. И уговариваю себя сделать это.
– Привет, Ханна! – кричит какая-то девчонка.
Не знаю, кто это. Кэллум поднимает глаза и улыбается. Он убирает телефон, поднимается и идет ко мне.
– Привет, – говорит он.
– Привет.
– Я как раз писал тебе. Наша компания собирается купить выпивку и отправиться на поле Уэстуэй.
– Угу.
– И немного там потусоваться. Потом семья Бена устраивает большое барбекю и… Ты слушаешь?
– Да.
– Точно?
– Да.
Мне совсем не хочется этим заниматься. Я обо всем жалею. У меня глухо стучит сердце.
– Ну так вот… Бен живет в том огромном особняке за городом. Некоторые из нас остаются там ночевать. Я подумал, что было бы круто, если… Если…
Бу-бух, бу-бух, бу-бух. Глубокий вдох. Не хочу затеряться бог знает где. Не хочу окончить свою жизнь в комнате с пьяными парнями. Не хочу, чтобы Кэллум поставил меня в такие условия.
– Ты иди, – с напором говорю я. – Все нормально. Я, пожалуй, не пойду.
– Ханна?…
– Все нормально, нормально. Не беспокойся, пожалуйста.
У нас за спиной происходит какое-то движение. Парни вскочили и гоняются друг за другом по парковке между автомобилями.
– Ну что, ребята, идете? – кричит нам кто-то. – У Каззы целый ящик бухла. Будет клево!
Чувствую, как меня захлестывают эмоции. Кэллум пялится на меня, а мне не хочется, чтобы пялился. Сейчас что-то произойдет.
Потом рядом с нами оказывается один из его друзей. Он тяжело дышит после беготни, от него пахнет дезодорантом и лагером.
– Идешь, приятель? – спрашивает он.
– Иди, – повторяю я Кэллуму.
Я хочу убраться подальше. Это было ошибкой. Что-то щиплет глаза. Мне приходится отойти в сторону, потому что на том месте, где мы стоим, пытается припарковаться машина. Через лобовое стекло я вижу водителя, который, нахмурившись, жестикулирует нам, не обращая внимания на разыгрывающуюся здесь маленькую драму – в основном у меня в голове. Я знаю, что Кэллум уйдет. День прекрасный, и они проведут вечер, выпивая, смеясь и слушая музыку, доносящуюся из маленьких колонок, а солнце будет медленно опускаться за кромку деревьев. Потом люди разобьются на пары и исчезнут. Кэллум уйдет, и на этом все закончится.
– Нет, чувак, – говорит он. – У нас есть планы.
– Что? – переспрашивает друг.
– У нас с Ханной есть планы, прости. Напишу тебе позже, дружище.
Его друг отходит назад, с улыбкой глядя на нас и качая головой.
– Типичный Кэллум, – произносит он. – Всегда исчезает.
Потом он бежит по бетонной площадке и дергает за шорты другого приятеля. Кэллум наблюдает, как они уходят.
– У нас есть планы? – спрашиваю я.
– Угу. Ну, у меня есть планы. Один план.
– И какой же?
– Делать то, что хочешь ты. Что бы это ни было. Таков мой план.
– Это хороший план. Наверное, ты обдумал его.
– Это заняло у меня все утро.
– Жаль, что так вышло… с полем и все такое.
– О-о, знаешь, я могу пойти туда в любое время. Во всяком случае, там воняет коровьим дерьмом.
– Что хотел сказать твой друг? О том, что ты исчезаешь?
– Так, ничего. Он просто козел. Как ты себя чувствуешь?
– Не блестяще. Но я не хочу об этом говорить, ладно?
– Конечно. Согласен. Во всяком случае, я рассказал тебе о своем плане. А теперь расскажи о своем.
– Моем плане на этот день?
– Угу, что же еще?
Он выбрал меня.
Солнце немилосердно печет. Вдалеке, на краю парковки, мерцает свет. Все вокруг в золотистом сиянии. Наверное, на побережье или на холме, с которого открывается вид на сельские пейзажи, было бы намного красивее, чем среди этого скопища «вольво» напротив супермаркета «Аргос». Но и здесь тоже ничего. От этого мне даже становится лучше.
– У меня есть план, – отвечаю я.
Беру темные очки, свисающие с ворота его рубашки, и надеваю их.
Он выбрал меня – но, с другой стороны, кто бы не выбрал?
– Пойдем.
Примерно двадцать пять минут спустя мы приходим в магазин комиксов. Кэллум исследует полки, а я сажусь, чтобы отдышаться. Маленький кофейный столик передо мной завален новыми вещами, которые мы еще не читали, и старыми, любимыми. За прилавком Дэв, на ней фиолетовое бархатное платье и сапоги на огромных платформах, зашнурованные до колена. Длинные, как когти, ногти покрыты блестящим фиолетовым лаком. Я люблю Дэв, потому что она такая, какой хочет быть, и выглядит так, как хочет выглядеть. И за это я восхищаюсь ею. Когда Кэллум отходит подальше, она устремляется ко мне и слегка толкает локтем:
