– О, бедняга, – произнес я, испытывая к нему искреннюю зависть.
– Ну, есть женщина, которая мне нравится. Я всегда любил женщин, но это не… ни к чему не приведет. Так что, полагаю, мы в одной лодке.
– А-а, любовь без взаимности. Как актеру, тебе следует знать: это сладкое страдание. Это важно для романтических ролей.
– Спасибо, Том, это действительно помогает.
Я различил в его голосе иронию. Он, видимо, ожидал от меня больше позитива. Я мысленно решил, что мне следует детальнее освоить манеру разговора крутых парней.
Я подъехал к кинотеатру за час до начала на тот случай, если не найду место для парковки и мне придется договариваться с ближайшей многоэтажной автостоянкой. Это здание 1970-х годов было, видимо, спроектировано отчаявшимся разработчиком видеоигр, который заполнил его невероятно узкими проходами и закрученными взаимосвязанными пандусами. Каждый бетонный парапет был запятнан краской, содранной с тысяч машин. Я осторожно въехал в гараж и припарковался между двумя массивными столбами, поэтому, чтобы выбраться, мне пришлось перелезть на заднее сиденье. Потом я угодил в обширную маслянистую лужу, и одна моя штанина оказалась забрызгана грязной водой.
Несколько минут я безуспешно пытался смыть в туалете пятна с брюк и вошел к кафе с подозрительными мокрыми следами на всей одежде. Здесь я уселся с чашкой латте за пять фунтов и стал ждать.
Это был типичный мультиплекс – огромный открытый зрительный зал, воняющий попкорном и населенный в основном перевозбужденными тинейджерами с ведерками желейных конфеток, по цене не уступающих золоту. Ванесса, которая вошла в зал на пять минут раньше условленного времени, совершенно не вписывалась в эту обстановку. На ней было дорогое с виду светло-голубое шерстяное платье с большими черными пуговицами. Короткие темные волосы уложены как у Одри Хёпберн. Она словно бы сошла с одной из голливудских афиш, развешенных на стенах. У меня перехватило дух.
– Том? – спросила она, подойдя к крошечному столику, за которым я примостился.
Я различил в ее голосе нотку разочарования.
– Ванесса? – с невольным недоверием произнес я. – Я поставил машину в многоэтажном гараже через дорогу, а потом упал в лужу.
Она молча, с какой-то отстраненностью оглядела фойе, заметив толпящихся у конторки кассира людей, и наконец спросила:
– Вы забронировали нам билеты?
Блин! Блин! Какой же я болван!
– Гм… э-э… Нет, сейчас пойду и куплю.
– Хорошая мысль. Народ прибывает.
Она сказала это тоном учительницы начальных классов, терпеливо объясняющей ребенку, что, пожалуй, не стоит делать на парте стойку на руках.
Пробившись через толпу тинейджеров с жевательными конфетами, мы прорвались к стойке, где совершенно невозмутимый подросток сообщил нам, что все билеты на «Мистера и миссис Смит» проданы. Я повернулся к Ванессе, пытаясь согнать с лица жалкое извиняющееся выражение, но, боюсь, мне это не удалось.
– Попробуем сходить на ту судебную драму, о которой писали в «Гардиан»?
– Тоже все продано, – сказал мальчишка, которого гораздо больше интересовала группа девочек, окруживших его приятеля.
– Что там есть еще? – поинтересовалась Ванесса.
Он вздохнул и принялся тыкать в сенсорный экран своего компьютера.
– Есть билеты на «Мы здесь больше не живем», – сказал он. – Это драма о распаде двух браков.
Ванесса невыразительно взглянула на него.
– Что ж, похоже на идеальный для свидания фильм, – сказал я.
За нами образовалась растущая очередь людей, которые переговаривались недовольными голосами и посматривали на часы. Я взглянул на Ванессу, ожидая указаний, но она по-прежнему таращилась на нашего продавца с выражением полнейшего недоверия на безупречном лице.
– Мы возьмем два билета.
Мы двинулись по длинному коридору, ведущему к многочисленным кинозалам, молчаливо поглядывая на счастливые парочки, заранее забронировавшие места на фильм с Брэдом Питтом и Анджелиной Джоли.
– Ну что, – начала Ванесса, – какие фильмы вы обычно смотрите?
Я сразу растерялся. Мне не хотелось говорить, что обычно я хожу в театр, потому что мы не должны были говорить о работе. Последним, что я смотрел в компании Ханны и Дейзи, был «Мадагаскар». Мы съели так много сладкой ваты, что весь фильм страдали галлюцинациями.
– О-о, знаете, комедии, триллеры, любовные драмы, приключения…
– Хотите сказать, любые фильмы?
– Гм… да, видимо, так. А вы?
– Я тоже фанатка комедийно-романтических приключенческих триллеров, – сказала она. – Видите, у нас так много общего.
Она улыбнулась мне, и ее улыбка излучала такую неожиданную искреннюю теплоту, что я ощутил огромный прилив оптимизма и волнения. Но это прошло, едва фильм начался.
«Мы здесь больше не живем» – малопривлекательная драма, в которой у каждого героя есть безрадостная любовная связь. Один или два раза за эти полтора часа мучений я поглядывал на Ванессу, с облегчением замечая, что она смотрит в телефон, видимо посылая кому-то призывы о помощи.
– Хотите, уйдем? – спросил я в какой-то момент.
– Я ушла бы, – прошептала она, – но, боюсь, меня увидит один человек, которого я узнала, и подумает, что я выбрала этот фильм.
Так что мы досидели до самого конца, и, когда пошли титры, я пожалел, что на подлокотнике кресла нет кнопки, которая запустила бы меня на солнце.
– Это было то еще впечатление, – сказал я.
– Это напомнило мне о собственном браке, – ответила она. – Чересчур затянувшемся и наполненном жгучими обидами.
– Уйдем отсюда и никогда не вернемся?
– Да, полагаю, так будет лучше всего.
До конца не оправившись от шока, мы вышли в душистый летний вечер, с удивлением обнаружив, что еще светло.
– Может, где-нибудь поедим? – предложила Ванесса.
Я на миг заколебался – и не потому, что не хотел, а потому, что удивился ее предложению. Я думал, что, едва мы выйдем на улицу, она исчезнет вдали, как сказочный Скороход.
– Гм… можем пойти в одно из тех мест.
Поскольку это был пригородный мультиплекс, то кинотеатр окружала пестрая череда тематических ресторанов, храбро предлагавших отведать кушанья всевозможных кухонь. Там были китайский, тайский и итальянский рестораны, а еще мексиканский под названием «Мучо мексикано», где каждому посетителю выдавали пластиковое сомбреро. Я ратовал за него, но Ванесса возражала.
В результате мы выбрали нью-йоркский мясной ресторан «У Сэла», напоминающий по виду манхэттенский многоквартирный дом с фальшивой пожарной лестницей. Внутри стояли ряды деревянных столов, на стулья были положены ярко-красные подушки из полиэстера, а на стенах развешаны атрибуты Нью-Йорка: знаки такси, театральные афиши, пожарные гидранты и огромные гравюры с изображением Эмпайр-стейт-билдинг. Официанты в белых рубашках и красных галстуках-бабочках носились по залу с огромными подносами, подавая гостям полные тарелки пышного картофеля фри и зажаренных до черноты бургеров. Музыкальный автомат играл Фрэнка Синатру. Место было поразительное.
