– Не двигается, его заклинило. Наверное, надо выйти в другом месте.
Я качаю головой. В порыве отчаяния я отодвигаю парня в сторону и, собрав остаток сил, шагаю вперед и ударяю по засову ногой. Я жду, что дверь всего лишь чуть дрогнет, но, к моему удивлению, она широко распахивается, выталкивая меня на железную лестницу. Не размышляя, я начинаю прыгать по узким ступеням, как мячик для пинбола, чувствуя на лице поток прохладного ночного воздуха. Оказавшись внизу, я разворачиваюсь и, тяжело дыша, прислоняюсь спиной к какому-то фургону. Ладони у меня на коленях, голова опущена. Тотчас же появляется Кэллум, кладет руку мне на спину. По спине пробегает дрожь.
Я просто продолжаю дышать.
– Тебе лучше? – наконец спрашивает он.
Только на этот раз я его слышу. Он озабочен, но спокоен. У меня продолжает кружиться голова.
– Да, – выдавливаю я. – У меня сердце… в общем-то, дерьмовое.
– Знаю. То есть слышал в школе. Хочешь, вызову «скорую»?
– Нет, просто нужно немного подождать.
Глаза у меня закрыты. Я ощущаю исходящий от Кэллума запах. Это вроде бы пиво вперемешку со сладкой ватой. Слышу, как по дороге неподалеку отсюда со свистом проносятся машины. На парковке спорит какая-то парочка, но я не различаю слов.
Когда я наконец открываю глаза, на периферии зрения больше нет черноты. Я возвращаюсь.
Я медленно выпрямляюсь. Кэллум убирает руку и чуть отступает. Некоторое время мы вместе молчим.
– Уже лучше, – говорю я. – Уф! Вот блин! Да, лучше.
– Позвать твоих подружек?
– Нет! То есть не сейчас. Все нормально. Со мной все будет хорошо. Можешь просто побыть здесь еще минутку?
– Угу, конечно, – отвечает он.
Парочка, которая только что ссорилась, идет мимо нас, взявшись за руки, а потом они выходят прямо на дорогу. Подъезжает машина и сигналит им. Мы с Кэллумом слышим, как они кричат на водителя, а потом все стихает. О господи, о чем мы толкуем?!
– Ты действительно показала той двери, кто здесь босс, – говорит Кэллум. – В следующий раз, когда окажусь взаперти, позвоню тебе.
Он улыбается, и я улыбаюсь ему в ответ:
– Просто немного запаниковала. Если хочешь, можешь вернуться туда.
– Ой нет, пожалуйста. Я совсем не фанат музыки девяностых.
– Тогда зачем?…
– Я пришел со старшей сестрой и ее бойфрендом. Они увлекаются всей этой фигней. Она взяла меня с собой, потому что знакома с диджеем. А как ты попала сюда?
– Пришла с Дейзи. Она умеет пробираться в такие места.
– Ах да, конечно. Она мне нравится, такая забавная.
– Дейзи нравится всем.
– Я не в том смысле.
– Да нет, все нормально. Я понимаю, что ты имел в виду. У каждого есть один невероятно популярный друг, верно?
– Не у меня.
Я тереблю серебряные браслеты, которые меня заставила надеть Дженна, и они шумно бренчат. Он мельком смотрит наверх, на пожарный выход. Интересно, собирается ли он сбежать?
– Можно задать тебе по-настоящему серьезный вопрос? – спрашивает он.
И он смотрит на меня с озабоченным выражением, наморщив лоб. У меня душа уходит в пятки, потому что, по-моему, я знаю, что последует дальше. Какая именно у меня проблема с сердцем? Когда это обнаружилось? Это смертельно? Боюсь ли я умереть? Когда я поступила в школу, мне пришлось перед всем классом кратко рассказать о кардиомиопатии. Некоторые мальчики решили, что их долг – защищать меня, и сначала это было даже забавно, но потом часть девочек стала ревновать ко мне, то есть они на самом деле ревновали к человеку с опасной для жизни болезнью сердца. Какое-то время они запугивали меня, и одна из них утопила в унитазе симку из моего телефона. Я больше не заговаривала о своей болезни.
– Ну вот… И честно, если не хочешь, можешь не отвечать.
Я подготавливаю себя.
– Ладно… – Он откашливается. – Какой у тебя любимый комикс?
Непроизвольно я разражаюсь таким громким смехом, что Кэллум подскакивает.
– О господи! – восклицаю я.
– Я знаю, знаю, это очень личное. Мы с тобой едва знакомы.
– Ты идиот!
– Просто ответь на мой вопрос.
– Ой, чувак, это так печально. Ладно, на вершине топа серия «Мифы», потому что я всегда любила сказки. Не буду сейчас докучать тебе этим. Но должна сказать, «Призрачный мир» – это нечто. Мне нравятся персонажи, рисунки, вся эта забавная и грустная атмосфера. То, как Энид и Ребекка слоняются по кафе и магазинам – скучающие, одинокие и озлобленные, – потому что им нечем заняться в их маленьком поганом городке. Не знаю, каким образом Дэниэл Клоуз понимает, каково это – быть девочкой-подростком, но он понимает. А ты что скажешь?
– О-о, я совершенно ничего не понимаю про девочек-подростков.
– Нет! Я имею в виду, какой твой любимый комикс?
Он делает глубокий громкий вдох и выпаливает на одном дыхании:
– Сейчас я читаю «Смельчака», особенно люблю Брайана Бендиса, а еще «Проповедника», «Болотную тварь», «Алтимейтс»…
– Хорошо. – Я киваю с умным видом. – У тебя слабость к страдальцам. Понятно.
Я сразу же жалею о своей категоричности, но он смеется. У него привычка смотреть в сторону, смеясь. Вот это то, что я теперь о нем знаю.
– Я вроде сам начал рисовать комиксы. Они не слишком удачны.
– Ух ты, а можно мне посмотреть?
Он качает головой, и в один миг настрой меняется.
– Не стоит. Не надо было об этом говорить. Мне пора возвращаться. Сестра забеспокоится, что я опять сбежал.
– Опять?
– Это длинная история.
– Ты нарушитель спокойствия, Кэллум?
– Я недостаточно интересен, чтобы быть им.
– Позволь мне самой судить об этом.
Говоря это, я решаюсь оторваться от фургона, чтобы показать, какая я крутая и невозмутимая, но, когда я выпрямляюсь, у меня чуть подкашиваются ноги. Кэллум бросается вперед и обнимает меня за талию.
– Возвращайся в клуб, – говорю я. – А мне пора домой. Пожалуй, я насытилась инди-музыкой за один вечер. Можешь сказать Дженне или Дейзи, что я ушла?
– Да, конечно.
Но он продолжает стоять, обнимая меня за талию, приблизив ко мне лицо. Он не уходит, и я не гоню его. Воздух кажется горячим и удушливым, мы стоим очень близко, глядя друг на друга. В этот момент я слышу голос папы:
– Ханна? Ханна? Ты здесь?
Поначалу я думаю, что у меня галлюцинация из-за чувства вины. Но потом до меня доходит.
– О черт, мой телефон! – Я вынимаю его из кармана. – О нет, моя задница позвонила папе! – Я нажимаю на кнопку отмены вызова. – Ох, блин, если он нас слышал, будет здорово беситься!
