– Это неизвестно. Сестра Анджелы может поправиться. Еще есть время.
Тед покачал головой:
– Иногда приходится принимать вещи такими, какие они есть. Доживешь до моих лет, поймешь… что мечты улетучиваются. Поначалу этого не замечаешь, но это так. Они ускользают прочь.
– Ты будешь там, – похлопал его по спине папа. – Я по-прежнему мечтатель. У меня сотни мечтаний. Не сдавайся.
Тед улыбнулся и стал смотреть на световое шоу. Папа, заглянув в список неотложных дел, собрался уходить, но Тед снова повернулся к нему:
– Спасибо.
– За что?
– За то, что взял к себе старого занудного бухгалтера. За то, что сделал меня частью всего этого. Я всегда мечтал работать в театре.
– Вот видишь, – сказал папа. – Твоя мечта сбылась.
Потом он спрыгнул со сцены и с улыбкой прошел мимо меня.
Ричард увидел, что папа уходит, и крикнул ему из задней части зрительного зала:
– Выключить сияние?
Но тут вмешался Тед:
– Нет, оставь еще ненадолго.
В одиночестве стоя на сцене, он смотрел на кружащиеся лучи.
Да, действительно. Я многое узнала из «Снежной королевы». Узнала, что эскапизм в театре разными людьми понимается по-разному. Я хотела стать Чудо-женщиной, а Тед – обрести свободу.
Том
На следующий вечер мы снова встретились в крошечном пабе «Белая лошадь», что на главной улице, заговорщицки собравшись вокруг старинного дубового стола. Присутствовала старая гвардия в лице Теда, Салли и Маргарет, были также Наташа, Шон и еще несколько участников драмкружка. Ханна осталась отдыхать дома. К этому моменту я успел посмотреть почту, выяснив, что письмо из муниципалитета действительно касалось визита оценщика. Меня уверяли, что решение еще не принято, и просили позвонить советнику Дженкинсу, если возникнут вопросы – понимаете, вопросы по поводу уничтожения театра, управлению которым я посвятил последние четырнадцать лет своей жизни. Кроме нас, в пабе никого не было, но обшитое панелями помещение казалось таким маленьким, что выглядело наполовину заполненным. Прежде на стенах висели картины Викторианской эпохи с изображением охоты на лис, однако нынешний владелец не пожелал поощрять кровавые виды спорта, поэтому их сняли и заменили на безвкусные акварели местных художников-любителей. Маргарет сказала, что сможет примириться с этим, только если активно займется дыхательными упражнениями и не станет смотреть по сторонам.
– Значит, нас подставили? – спросила Салли.
– Ну… – начал я, – я бы не сказал, что подставили. Есть шанс, что это небольшое затруднение представляет некоторую угрозу будущему театра.
– То есть все-таки подставили, – повторила Салли.
– На данном этапе они собираются просто оценить здание, – сказал Тед. – Вероятно, они делают это постоянно, просто чтобы понять, чем владеют и что можно изменить, если возникнет необходимость. Сейчас у нас большая проблема с затоплением. Если они смогут доказать, что на обслуживание здания потребуются дополнительные расходы, – что ж, это может вызвать сложности.
Такого Теда я хорошо знал – деловитого, здравомыслящего, рационального.
– Не думаю, что театр снесут, – произнес Шон.
Наконец-то, подумал я, хоть одна оптимистичная нота.
– Дело в том, что здание почти наверняка забито асбестом. Очень дорого расчищать, – продолжил Шон и оглядел испуганные лица. – Все хорошо, пока не начнешь сносить дом. Достаточно одной частички этой пакости в легких, и…
– Спасибо за информацию, Шон, – сказал я, стремясь увести дискуссию от темы канцерогенов или сноса зданий.
– Вряд ли они захотят закрыть театр, если только это не принесет большую финансовую выгоду, – заявил Тед. – Плохой пиар.
– Театр, в котором я работала в начале семидесятых, как-то попытались закрыть, – вмешалась Маргарет, сделав большой глоток из второго стакана дюбонне с лимонадом. – Мы устроили у театра акцию протеста в голом виде. Прибыли полицейские и сказали, что не знают, что делать с тридцатью голыми актерами. Повсюду мелькали сиськи и пенисы, дорогие мои. Как на вечеринках у Фредди Меркьюри. Нас показывали в лондонских вечерних новостях.
Шон подмигнул Наташе, которая похлопала его по руке. Салли закатила глаза.
– Спасибо, Маргарет, – сказал я. – Будем иметь это в виду.
– Том, пожалуйста, не устраивай протест в голом виде. У Ханны и так жизнь не сахар, – попросила Наташа.
– Есть еще какие-то дела? – поинтересовался я, к этому моменту твердо решив сменить тему.
– Приближается фестиваль Юго-Западной Англии. – Салли быстро перелистала свой блокнот. – Перейдем к этому вопросу?
Это был удачный ход – переключить внимание на что-то позитивное и волнующее. Художественно-музыкальный фестиваль Юго-Западной Англии, или Вестфест, ежегодно проводился в окрестностях Шептон-Маллета. Обычно приглашались местные театральные труппы, которые показывали сцены из спектаклей и увеселительные концерты, но в этом году ожидались небольшие изменения. Как намек на восхитительную новую эру айподов каждую труппу попросили поставить по три отрывка из различных пьес. Отрывки должны быть выбраны из разных периодов истории театра. Салли выбрала фрагменты из «Деревенской жены» Уильяма Уичерли (сочная классика, идеальна для фестиваля), «Чайки» (добрый старый Чехов) и «Шума за сценой» Майкла Фрейна (поскольку в этой пьесе говорится о провальной постановке, то она сгодится даже в случае фактического провала).
В день фестиваля нас в произвольном порядке будут вызывать на сцену для представления одного из отрывков, потом пригласят другую труппу и так далее – что-то вроде театрального микса. Похоже, организаторы считают, что подобный подход «апеллирует к молодежи», хотя на самом деле молодые соберутся у палатки с сидром, или будут смотреть выступления местных групп на другой сцене, или – что наиболее вероятно – станут хмуро бродить вокруг в поисках зоны приема своих мобильников. Тем не менее участникам выплатят гонорары, которые будут очень кстати на случай отмены спектакля и ремонта после потопа.
– Итак, – начала Салли, – репетиции проходят хорошо, мы взяли напрокат мини-автобус, и нам выделили две большие палатки. Однако мне необходимо оговорить основные правила проведения этого мероприятия, и первое из них касается потребления алкоголя.
– Я закуплю спиртное, – сказал Тед. – Правда, Анджела хочет, чтобы я вернулся до десяти. Она беспокоится, если я прихожу поздно. Всем то же самое?
– Анджела всегда беспокоится, – съехидничала Маргарет.
До конца вечера при обсуждении предстоящего выступления на фестивале нам удавалось избежать темы продажи театра. Но она маячила на заднем плане, словно злодей в пантомиме. Как раз перед уходом Теда я вспомнил о другом важном вопросе, который хотел обсудить вместе со всеми:
