– Господи, и что же ты сделала?
– Я взяла у нее карандаш и добавила логотип «Луи Вюиттон».
Наступает пауза. Потом Салли смеется и накрывает мою руку своей. Рука у нее теплая от кофейной чашки. По крайней мере, Салли не надо оберегать, как папу. Зато с ней я могу делиться секретами. Когда мне нужно излить душу, я иду к одному-единственному человеку.
– Знаешь, хочу поговорить с тобой кое о чем, – произношу я как можно более жизнерадостно.
– Давай.
– Как бы это сказать… Возможно, ты заметила кое-что в поведении моего папы. Он совершенно беспомощный и во многом зависит от меня. И… гм… в нынешней ситуации это добром не закончится.
– О-о, Ханна… – протестует Салли.
Но я бросаю на нее пристальный взгляд, и она умолкает.
– Так вот… – продолжаю я. – Салли, ему необходимо определиться. Нужно найти кого-нибудь. Но он слишком тупой, чтобы понять или сделать это.
– Кого-нибудь? – изумленно переспрашивает Салли. – Ты хочешь сказать, девушку?
– Ну да. Неужели эта мысль такая уж странная?
Не припомню, чтобы в прошлые годы папа ходил на свидания. Время от времени он урывал вечер, нанимал для меня няню и украдкой уходил из дому, когда думал, что я сплю наверху. Но ни один из этих тайных романов не был долгим. В то время я была мала, чтобы спрашивать «почему?», но теперь-то понимаю. Конечно, дело было во мне. И это по-прежнему так. Звучит абсолютно эгоцентрично, но, вне всякого сомнения, я – солнце в центре его системы. Но что произойдет, если у этого светила иссякнет запас ядерного топлива и оно взорвется, превратившись в красный гигант? (По крайней мере, подготовка к экзамену по физике у меня идет хорошо.)Я решаю не объяснять этого Салли – метафора об умирающем солнце мрачновата даже для меня.
Салли на несколько мгновений задумывается.
– Согласна, – наконец произносит она. – Твой папа действительно тупой.
– Спасибо, – говорю я.
– И ему определенно нужен кто-то в жизни. Нам всем нужен.
– Вот именно. И пусть это немного эгоистично, но он, типа, чересчур часто тут околачивается, понимаешь? Вечно «давай побесимся», «давай сыграем в эту смешную игру», «давай сходим на тот чудной экспериментальный спектакль в Стокс-Крофте». Иногда мне просто хочется потусоваться с друзьями, побездельничать со скучающим циничным видом, как нормальному тинейджеру. Похоже… он никак не может отрешиться от того времени. Когда я была маленькой.
– Ну и каков твой план? Ты же не собираешься отправить его на одно из тех телешоу для одиноких?
– Нет, конечно нет! Ну, не сразу. Только если мы совсем потеряем надежду. Я хотела начать со знакомых наших друзей, выяснить, есть ли в Сомерсете одинокие женщины. А потом, знаешь, устроить свидание. Во всяком случае, ты как раз пригодишься.
– Это каким же образом?
– Ты знакома с женщинами его возраста. Единственные известные мне пожилые люди – это родители моих друзей и актеры-любители, но те и другие под запретом.
– Пожилые? – переспрашивает Салли. – Ты хоть понимаешь, что мы с твоим отцом одного возраста?
– Ты знаешь, что я имела в виду.
Я снова смотрю на Салли и не в первый раз думаю: как жаль, что она замужем. Она, пожалуй, даже красива. Она всегда завязывает свои каштановые волосы до плеч в конский хвост, носит классные джинсы и облегающие футболки. У нее удивительные глаза с миндалевидным разрезом. Салли выглядит на тридцать, может быть, даже моложе. Она не похожа на женщину с сыном-подростком. Повезло ее мужу-олуху Филу.
– Мне надо подумать, – говорит она. – Но я не уверена, что эта идея ему понравится.
– О-о, я знаю, что не понравится. Но у него было десять лет, чтобы устроить свою жизнь, и он ничего не сделал, поэтому мы берем управление в свои руки.
– А что, если не найдется никого подходящего? Пусть даже это звучит неправдоподобно…
– Этап второй, – говорю я. – Сайты знакомств в Интернете. Сейчас это серьезная вещь, там не только извращенцы тусуются.
– Ты действительно все продумала.
– У меня было много свободного времени.
– Это верно.
– И проблема в том, что я не знаю, сколько еще мне осталось.
Какое-то время мы молчим. Я наблюдаю, как сосредоточенно работают за стойкой бариста, поворачивая шкалы и нажимая кнопки на огромной кофе-машине, с ритмичным пыхтением выпускающей пар. В голове у меня возникает картинка кардиомонитора, возвышающегося над больничной кроватью. Линия плоская, писк прекратился. Кто-то выключает аппарат, и его без лишних слов выкатывают из палаты.
– Ты поможешь мне? – спрашиваю я. – По сути, если со мной что-то случится, я не хочу, чтобы папа остался один, потому что он угроза для себя и окружающих. Вот именно. Прости. Прости, если это звучит глупо.
– Нисколько это не глупо! Да, помогу, разумеется, помогу. Но ты с этим справишься.
– Но тем не менее, – вздыхаю я, – важно, что я собираюсь затащить папу на чертову сцену знакомств, и первое, что я сделаю, – расскажу ему об этом.
Том
– Па, ты меня слушаешь? Папа?
Мы сидели в фойе маленького городского кинотеатра. В большом зале показывали новый диснеевский фильм, но мы выбрали для просмотра претенциозную французскую ленту о неудачном семейном отпуске в Дордони. Моя дочь только что провела два дня в клинике, и нам показалось, что это идеальный способ вновь свыкнуться с реальной жизнью. Погруженный в свои мысли, я смотрел в окно, наблюдая за потоком вечернего транспорта.
– Папа! – прокричала Ханна.
– А? Прости. Что ты сказала?
Она выразительно закатила глаза:
– Я сказала, что размышляла о свиданиях.
Ну вот, подумал я. Надо отнестись к этому с тактом.
– Правда? – откликнулся я. – Ты пригласила кого-то на свидание? Это Джей?
– Что? Да нет же! Я говорю не о себе, а о тебе!
– О-о, Ханна, опять?
– Да, папа, опять.
Я поневоле заерзал в кресле – прямо иностранный агент в ожидании допроса с пристрастием.
– Со мной все в порядке, – заявил я. – Сейчас мне ничего подобного не нужно.
– Может, дело совсем не в том, что нужно тебе.
– Что ты имеешь в виду?
– Блин! Неужели я должна все объяснять? Послушай, за последние десять лет у тебя было примерно пять свиданий, и я знаю почему. Не потому, что ты ужасный тип, хотя, очевидно, это не лишено смысла. Это все из-за меня, из-за всего этого. – Она подняла руку с не снятой пока больничной биркой. – Но это нечестно – нечестно использовать меня в качестве отговорки.
– Ханна, перестань! Дело совсем не в этом.
