Если птенец выклевывается в ночь лунного затмения, дальнейшая его жизнь определяется пророчеством. Порой оно бывает добрым и дарует величие духа, но иногда может быть страшным и породить настоящее зло.
Так случилось и с Нирой. Она была зла и порочна, насколько может быть порочна сова. Едва увидев Клудда, она сразу поняла, что он отлично подойдет для царства Чистых, о котором она столько мечтала.
Она сразу увидела, что в желудке этого птенца с рождения бушует кровь и кипит ярость. Нира, не откладывая, рассказала о необычной сипухе Верховному Тито. Вместе они решили дождаться, пока совенок встанет на крыло, а затем испытать его первой церемонией Чистых.
Церемонии Чистых не имели ничего общего с семейными торжествами обычных сов.
У большинства сов каждый шаг на пути превращения из птенца во взрослую птицу отмечался соответствующей церемонией: например, Первого мяса на шкурке, Первой косточки, Первого полета. Церемонии Чистых служили для испытания верности и свирепости. Иногда проводились даже особые проверки жестокости. В глазах Чистых боевое исступление стояло выше всех других достоинств. Чистые принимали свирепость за храбрость, поэтому мягкосердечной сове не было места в их рядах.
На первой церемонии Клудду приказали убить домашнюю змею из соседской семьи. Затем ему велели сойтись в битве с совой — разумеется, не принадлежащей к сипухам, — и тяжело искалечить ее. Для этой цели выбрали мохноногого сыча.
На глазах у Ниры и Верховного Тито Клудд продемонстрировал невиданную прежде жестокость, показав себя умелым и безжалостным убийцей. Последняя церемония обычно считалась самой трудной. Новичок должен был принести в жертву одного из членов своей семьи.
Однако Клудд был давно готов к такому делу. Он ненавидел своего брата с момента, когда тот появился на свет. Клудд потрохами чувствовал, что родители любят Сорена больше, чем его. Сорен был похож на отца. Он был послушным совенком, обожал старые сказки и совсем не интересовался боевыми когтями. Он выводил Клудда из себя. Выбросить его из гнезда было самым приятным заданием.
Клудд был уверен, что брат погиб. Беспомощный птенец, очутившийся ночью на земле, неизбежно должен был стать лакомой добычей первого же хищника: еноты целыми ночами бродят по лесу, вынюхивая неоперившихся птенцов и выпавших из гнезд малышей.
Утром под деревом было пусто, и Клудд окончательно успокоился, решив, что брат стал их добычей. Ему и в голову не пришла мысль о Сант-Эголиусе. Тем сильнее было его потрясение, когда Сорен, живой и невредимый, прилетел в Амбалу спасать Эзилриба из Дьявольского Треугольника. Самое удивительное, что младший брат был преисполнен боевой ярости, ничуть не уступавшей ярости самого Клудда.
Никогда еще Клудд не был так шокирован. Никогда еще его ненависть к брату не была так сильна. Он вообще никогда не испытывал подобной ненависти! Даже тогда, когда сражался за Ниру с прежним Верховным Тито и в бою потерял глаз.
Но даже став калекой, для Ниры Клудд оставался прекрасным. Она любила Клудда гораздо сильнее, чем родители. Для нее он всегда был хорош, что бы ни сделал. Велика и могущественна была ее страсть, делавшая Клудда еще сильнее.
Порой Нира нараспев произносила строки на древнем языке Северных царств, откуда была родом. Она читала ему своим прекрасным, ритмичным голосом:
Erraghh tuoy bit mik in strah
Erraghh tuoy frihl in mi murm frissah di Naftur, regno di frahmm.
Erraghh tuoy bity mi plurrh di glauc
E mi't, di tuoy.
Клудд знал, что означают эти полные страсти слова:
Пусть пребудет твоя ярость яхонтом в моей короне,
Пусть она меня сжигает жарче пламени Нафтура, повелителя пожаров.
Пусть в крови моей бушует твоя ярость днем и ночью,
А моя пускай наполнит твои жилы, мой любимый.
Стоило Клудд вспомнить эти слова любви и ярости, как он чувствовал, что ничто и никто на свете не в силах встать у него на пути — ни сова, ни царство, ни Великое Древо. Очень скоро он провозгласит свою власть над островом Га'Хуула. Зимовеи заметно пошли на убыль. Утром начнется Великая осада.
ГЛАВА XVIII
Великое Древо готовится к войне
Великое Древо гудело. Сорен, Гильфи, Сумрак и Копуша сидели на третьем ярусе парламента. Вернувшись, они немедленно доложили Борону, Барран и Эзилрибу обо всем, что сумели разузнать, сообщив также неожиданную новость об огромной армии, собравшейся в бухте Глаукса.
По традиции совиных царств, для переговоров с враждебными совами был выслан небольшой отряд парламентариев, но все усилия переговорщиков оказались тщетными.
Совы смущенно зашептались, когда увидели, как на самый высокий шесток парламента взлетает не Борон или Барран, а старый Эзилриб. Остальные члены парламента, включая короля с королевой, замерли на своих обычных местах.
Эзилриб начал речь:
— Мы встретились с вами в сумеречный час, в двадцатую ночь поры, которую совы острова Хуул называют Порой белого дождя. Несколько часов назад я получил от их величеств приказ, дающий мне полномочия в соответствии с одобрением, волей и пожеланием парламента сформировать военный кабинет. С чувством горького разочарования и великого отвращения я должен объявить, что все наши попытки заключить мир со злобными и безжалостными совами, именующими себя Чистыми, окончились неудачей. Они полны решимости взять Великое Древо в осаду и захватить наш любимый остров.
Итак, мы вступили в войну. Мы выстоим в этой войне. Мы будем вести ее изо всех своих сил. Правда на нашей стороне, и это поднимает наш дух и воспламеняет желудки. Ведь мы сражаемся за доброе дело — задело милосердия, свободы и веры в то, что ни одна сова не может быть лучше другой исключительно по праву рождения, происхождения или виду оперения.
Сейчас наш остров окутан туманами и штормами зимовеев. Так называемые Чистые, несмотря на свое огромное количество, страшатся летать в такую погоду. Но мы с вами, совы Га'Хуула, не боимся капризов погоды. Разве мы не летали в худших условиях?
Эти слова были встречены ликующими криками уголеносов и всепогодников.
— Настал великий час истории нашего Древа, и да пусть нас не оставят решимость и надежда. Я был бы последним глупцом, если бы скрыл от вас, что перед нами стоит тяжелейшая задача. Будет борьба. Но пусть никто не поддастся отчаянию, ибо мы все — мужественные совы, Ночные Стражи — юные и старые, сипухи и сычики-эльфы, пещерные совы и неясыти, короткоухие и ушастые, филины и совки. Именно в этой пестроте видов, в радуге цветов и оттенков, в многообразии размеров заключена наша сила.
Мы никогда не смиримся с гнусным и вздорным утверждением о совиной чистоте и превосходстве одних сов наддругими. Для того чтобы сокрушить эту злую и губительную идею, мы должны подняться на войну против чудовищной тирании, угрожающей всем совиным царствам. Мы будем вести войну на суше и на море со всей мощью, со всей силой, дарованной Глауксом. Вы спросите — какова наша цель? Могу ответить одним словом — победа. Победа любой ценой, невзирая на все ужасы войны. Победа, каким бы долгим и тяжелым ни был путь к ней, ибо без победы мы погибнем. Если не выстоит Великое Древо Га'Хуула, погибнет все, что оно отстаивало, исчезнут и вековые стремления совиного мира к жизни, чести и свободе. Вот почему я призываю вас: «Идемте же, идемте вперед единой силой, дабы защитить совиный мир!»
