— На эксперименты времени нету! Внизу людей убивают, каждая секунда дорога! Слышишь, как она орет?
— Ну, тогда погоди… — Серый с головой залез в нижний ящик своего стола и через полминуты выбрался оттуда с ликующим воплем и двумя круглыми штуковинами вроде новогодних хлопушек.
— Вот, я думал, они потерялись…
— А что это такое? — удивленно спросила я. — У тебя что — динамитные шашки в столе хранятся?
— Нет, к сожалению, не динамитные! — вздохнул он. — Всего только дымовые. Мы с пацанами хотели бомжей из подвала выкурить, да потом отвлеклись…
— Дымовые? — переспросила я задумчиво. — А что, пожалуй, это даже лучше… сможешь закинуть такую шашку в нижнюю квартиру?
— Чего проще! — ответил он самонадеянно и выскочил на балкон.
Там он перегнулся через перила, дернул шашку за хвостик и бросил на нижний балкон.
Шашка упала между прутьями балконной решетки, немного покаталась и выпала наружу.
Мы с Сережей разочарованно проследили за ее полетом.
Внизу, под балконом Бубликовых, стоял мусорный контейнер. Шашка аккуратно угодила в него, и через секунду из бака повалил густой черный дым.
— Недолет! — разочарованно прокомментировал Сережка. — А дымится классно! Петька говорил — старые, не сработают! Ну, ничего, я сейчас вторую зафитилю…
— Ты подожди фитилить! — остановила я его. — Шашка последняя, если не получится — что будем делать? И вообще, хорошо бы, чтобы она в комнату попала…
Перегнувшись через перила, я увидела, что по случаю жары балконная дверь у Бубликовых была открыта, в приоткрытой створке виднелась трепетавшая на ветру занавеска.
— Можно попробовать… — неуверенно проговорил Сережка.
Взяв в руку вторую шашку, он свесился с балкона как мог. Я ухватила его за пояс штанов, он почувствовал себя увереннее, вытянулся еще немного, дернул веревочку и прицельно запустил шашку.
На этот раз попадание было точным: шашка попала в приоткрытую дверь и скрылась в комнате.
— Ура! — воскликнул Сережка.
От этого вопля и от охватившего его восторга он потерял равновесие и чуть не сорвался с балкона. К счастью, я удержала его за штаны и втащила обратно. Он гордо взглянул на меня и снова перегнулся через балконные перила, чтобы полюбоваться на плоды своего труда.
Из балконной двери уже начал валить дым.
— Отлично! — обрадовалась я. — Теперь начинается вторая часть Марлезонского балета…
Я схватила телефон и набрала номер противопожарной службы.
— Пожар! — выкрикнула возбужденно. — Горит квартира! — и быстро продиктовала адрес Бубликовых.
— Вы кто? — осведомилась девушка-диспетчер, записав адрес.
— Некогда! — крикнула я, прежде чем повесить трубку. — Там люди! Побегу их спасать!
Отключив телефон, я строго-настрого велела Сережке сидеть дома, а сама выскочила на лестницу и стремглав скатилась к квартире Бубликовых. Подбежав к двери, зазвонила в звонок, заколотила по двери руками и ногами и заорала дурным голосом:
— Вера Павловна! Вы дома? Вы живы? У вас квартира горит! Пожарных уже вызвали, они будут через минуту!
Вдруг за моей спиной раздался оглушительный грохот.
Испуганно оглянувшись, я увидела Сережку, который стоял на лестничной площадке с огромным тазом в руке и колотил в этот таз деревянной скалкой.
Звук был такой, что и мертвого разбудит.
Я погрозила ему кулаком — велено ведь было сидеть дома!
Но малолетний хулиган только показал мне язык.
Тут из-за двери донеслись приближающиеся шаги.
Я отскочила в сторону, и сделала это очень своевременно — дверь с грохотом распахнулась, и на площадку выбежали трое мужчин самого подозрительного вида: впереди бежали двое молодых парней в черном, похожие друг на друга и одновременно на спецагентов из западного боевика, за ними, громко топая, поспевал небритый коренастый детина постарше.
Я успела спрятаться за открывшуюся дверь, так что они меня не заметили.
— Ну ничего, — проговорил небритый тип, обернувшись на пороге квартиры. — Мы еще вернемся!
Все трое скатились по лестнице и исчезли в неизвестном направлении, а я вбежала в квартиру. Квартира была полна дыма, и, чтобы не задохнуться, я завязала лицо платком.
Бубликовых я нашла в ванной комнате. Сюда дым почему-то еще не проник.
Вера Павловна отмывала жалобно стонущего Иннокентия и приговаривала:
— Ничего, Кешенька, заживет… до свадьбы заживет…
— Мама, что ты говоришь! — возмущенно профырчал Иннокентий.
— То есть, тьфу, до пенсии…
— Слава богу, вы живы! — проговорила я, оглядев заказчиков.
Кеша выглядел, как говорится, краше в гроб кладут. Впрочем, как раз в гроб сейчас кладут в очень пристойном виде, этим занимаются в похоронных бюро специальные визажисты, а несчастный Бубликов выглядел просто ужасно. Кровь с его лица заботливая мамочка отмыла, но под глазом наливался синевой здоровенный синяк, нос оказался свернут на сторону, губы распухли, и вид был такой несчастный, что даже я искренне ему посочувствовала.
— Это вы, Васенька? — воскликнула Вера Павловна, увидев меня, и бросилась мне на шею. — Спасибо вам, спасибо! Вы наша спасительница! Если бы не вы, эти ужасные люди убили бы Кешеньку! А что это у нас так пахнет дымом?
— Долго объяснять… сейчас нам лучше уйти из квартиры, пока мы все не задохнулись…
Мы вышли в коридор, и Вера Павловна закашлялась от дыма.
Вдруг двери комнаты распахнулись, и в клубах дыма появились огромные люди в брезентовых робах и сверкающих касках. До меня не сразу дошло, что это вызванные мной пожарные поднялись по выдвижной лестнице и проникли в квартиру через окна. Пожарные схватили нас, не обращая внимания на наши возражения, выволокли на балкон и по пожарной лестнице спустили вниз.
Тут же к нам подошел врач из стоявшей рядом машины «Скорой помощи». Он показал Вере Павловне палец и спросил, не двоится ли у нее в глазах.
— Да отвяжитесь вы от меня! — рявкнула она. — Ничего у меня не двоится! Я в полном порядке! Вы Кешеньке окажите помощь, видите, как ему досталось!
Врач повернулся к побитому Иннокентию, покачал головой и занялся своим непосредственным делом: принялся обрабатывать его синяки и ссадины. Кеша стонал, вскрикивал и закатывал глаза, в общем, изображал тяжелораненого. Мне тут же стало стыдно — все же избили его довольно сильно.
— Кто это его так? Откуда взялись эти люди, что напали на вас?
— Ох, Василиса, — Вера Павловна прижала руки к сердцу, — это такой ужас! Позвонили в дверь, сказали, что телеграмма, Кеша и открыл. А они сразу на него набросились!
